Владимир Смирнов: Крик сквозь стекло

— Угу, — равнодушно согласился ничего не понявший капитан и деловито подтянул к себе голубенькую эмалированную миску с капустой, скептически глянув на пустые стаканы. Англичанин, живо вытянув страшно обожженную шею, радостно оглядел качающийся в табачном дыму и братском гаме зал. Сквозь разноголосый гул и патефонную музыку, которую наконец-то завели на сцене, всюду толковали:

— … мне на хвост, так ведь я на «чайке» всегда в горизонталь оторвусь. И — привет! Я вообще на ней могу прям на заднице развернуться. А твой «харрикейн» — утюг утюгом. Пардон, конечно…

— … не-не, ты ее грибочком! На, Робби, — вот этот. Во-о. Прошла? А?! Про-ошла, милая… Самый русский закусь. Оч-чень сближает!..

— … и восемь стволов — не мои четыре, ясно. Но, прикинь, пистолетный опять же калибр, так? Да ты ж в курсе: позавчера мне «сто девятый», [14] «Сто девятый» — истребитель «Мессершмитт — 109» (в жаргоне — «худой»). падла худая, брюхо сам подставил, сука, а я сыплю, как из рогатки, м-мать…

— … с ходу гол влупил! Но! Оказывается, в ихнем футболе и по сусалам можно. А? Каково, а? Да вот, и англичане в ихнем футболе не рубят, верно, Тони? Во — и Тони говорит.

— Ни хрена он уже не говорит. До утра он и «мама» сказать не сможет. А плохому танцору…

— Мне?! Эй, скажи ему, скажи, Тони! Ну-к, за королевскую игру футбол… Тони! Не спи — замерзнешь… Э, мужики, да вон тот янки-футболер!

К столику Кузьменко подгреб уже крепко поддатый давешний паренек-американец. С очаровательной непосредственностью выдернув у опешивших соседей освободившийся на миг стул, он локтем привычно спихнул с живота на бок тяжко-здоровенную матерчатую кобуру, оседлал стул и с грохотом въехал на нем за стол, радостно сообщив русским летчикам:

— Sandy. Sandy McAllen, Muskhogie, Oklahoma, [15] — Сэнди. Сэнди Мак-Аллен, Маскоги, Оклахома. — и, не вставая, браво отдал честь и протянул руку капитану. Был он весь какой-то нараспашку: короткая куртка со вшитым ремнем расстегнута, галстук запихнут под расстегнутую же рубашку, смятая пилотка торчит из-под левого погона, русый, потно-слипшийся чубчик задирист и весел над чистым поблескивающим лбом. Он размашисто ткнул большим пальцем в два латунных «кирпичика» на матерчатом погончике:

— Lieutenant. The valiant Naval aviation of the valiant US of A. I’ll stand a round, gentlemen, [16] — Лейтенант. Доблестные ВВС флота доблестных США. Я угощаю, джентльмены. — подмигнул и выволок из-под брючного ремня яркую плоскую бутылку. Кузьменко обреченно поглядел через зал в сторону сцены и решительно пихнул по клетчатой клеенке стола к парню свой стакан.

— О’кей! — сказал Сэнди, лихо расплескал виски по стаканам, задумчиво пересчитал их, и, набулькав в стакан Кузьменко еще, отхлебнул из него и торжественно сунул стакан капитану.

— О’кей так о’кей, один черт, — согласился Кузьменко. — С приездом на наш курорт, ребята.

Сэнди серьезнейше кивнул, принял недопитый по-братски стакан и, вознеся его над столом, потребовал у англичанина:

— Listen, limey, tell him… [17] — Слушай, лайми, скажи ему… («лайми» — прозвище британских летчиков и моряков, получающих в рационе лимонный сок).

— Go to hell, [18] — Пошел к черту. — добродушно возразил англичанин. — I’m not a limey, and you’re not in Oklahoma.

I’m Layton. Understand? Captain Antony Layton, an officer of Her Majesty… [19] — Я не лайми, а ты не в Оклахоме. Я — Лэйтон, понял? Капитан Энтони Лэйтон. Офицер Ее Величества…

— O’kay. You know better. But anyway, tell him that… [20] — Ладно. Тебе лучше знать. Но все равно — скажи ему, что…

— I can’t. [21] — Не могу.

— Why the hell are you sitting here then? [22] — А тогда какого черта ты тут сидишь?

— And you? [23] — А ты?

Сэнди поразмыслил, старательно сморщив лоб, и снисходительно согласился:

— You’re right again. You, limeys, are smart guys… Here’s to the King, gentlemen. God help him! And to the good guy Delano. I guess Lord God respects the President. And to our sweet-heart Victory! [24] — Опять верно. Грамотные вы ребята, лайми… За короля, джентльмены, храни его Бог! И за славного парня Делано — Господь уважает президента. И за нашу красотку — Победу!

Он ловко опрокинул стакан, вслушался куда-то в себя, осторожно выдохнул и вытащил из заднего кармана брюк широкий, лопатой, бумажник. Нагнувшись к Кузьменко, он доверительно протянул ему фотоснимок:

— I hear you’re from the Ukraine. This is my mother. Understand? She is from your country. Olga. [25] — Мне сказали, ты с Украины. То мама. Понял? Она — ваша. Ольга.

— Ольга? — удивился капитан. Оба русских сунулись, сшибившись лбами, к фото.

— Olga, — подтвердил Сэнди. — Yes. You’ve got a city there — Poltava. She is from there. Understand? [26] — Ольга. Да, есть там у вас такой город — Полтава. Она — оттуда. Усек?