Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Эта неопределенность все больше и больше действовала ему на нервы. За последнее время его измучили бессонница и дурные предчувствия. Вот и сегодня он встал ни свет ни заря, побрился, выпил чашку обжигающе горячего кофе и отправился проверять, как идет служба.

Прикорнувший на посту у радиоцентра часовой первым попал под его горячую руку. Вопли начальника были хорошо слышны не только во дворе, но и за воротами. Поэтому Глазунов благоразумно решил переждать. Он распорядился поставить бричку в конюшню, а сам вместе с Бутыриным прошмыгнул через КПП, на одном дыхании пересек двор и заскочил в общежитие. Здесь все уже находились на ногах.

Виктор с любопытством оглядывался по сторонам. Тут все было на порядок выше, чем ему приходилось видеть раньше. Огромное, в человеческий рост зеркало при входе, чистые занавески на окнах, просторный холл с бильярдом посредине говорили о том, что общежитие было рассчитано далеко не на рядовых агентов, которых гитлеровская разведка пачками перебрасывала за линию фронта. Так, может, ему еще удастся выполнить задание Москвы?

Глазенап, спеша поскорее отделаться от вновь прибывшего, бегом поднялся по деревянной лестнице на второй этаж и завел его в комнату, что располагалась рядом с гладильней. Навстречу им из-за стола поднялся худощавый, среднего роста, с живыми черными глазами хозяин комнаты.

— Привет, Николай! Принимай постояльца! — поздоровался с ним пучеглазый.

Тот смахнул полотенцем с лица остатки пены, положил на стол бритву, проницательно взглянул на гостя, протянул руку и просто сказал:

— Будем знакомы.

Виктор пожал ее и представился.

— Говоришь, победитель? — с легкой иронией в голосе произнес Николай и усмехнулся: — Ну, ничего, поживем — увидим, а пока располагайся.

— Ладно, я пошел, — скороговоркой выпалил Глазенап и исчез за дверью.

Николай хмыкнул, протянул Бутырину бритву и предложил:

— На-ка, побрейся, а то на черта похож. Здесь этого не любят.

Виктор благодарно кивнул, взял бритву и подошел к зеркалу. Из зеркала на него смотрело осунувшееся, заросшее густой щетиной лицо. Он взбил помазком пену в чашке, густо намылил щеки и тихонько провел по ним острым лезвием. Жесткая, как проволока, щетина громко трещала, грязными комками отваливаясь от лица и шлепаясь прямо в таз с водой. Брился он осторожно, стараясь не разбередить ссадины от недавней гестаповской встречи. Через несколько минут в зеркале отразился посвежевший и помолодевший прежний Виктор Бутырин.

Покончив с туалетом, он протер бритву салфеткой, смахнул полотенцем остатки пены с подбородка и повернулся к Николаю. Тот одобрительно цокнул языком, понимающе покачал головой и, улыбаясь, произнес:

— Ничего не скажешь — красавец! Теперь все бабы твои будут, особенно когда синяки сойдут! Вот только гардеробчик надо бы обновить. — С этими словами он открыл шкаф, достал из него почти новый гражданский костюм, положил на кровать и предложил: — Примерь, должен подойти, мы с тобой, похоже, один и тот же размер носим.

Виктор сбросил с себя красноармейскую форму и натянул новую одежду. Рубашка и брюки пришлись ему впору, а пиджак оказался великоват.

Николай потрепал его по плечу и сказал:

— Не переживай, браток, тут у нас кормят как на убой, так что быстро отъешься. А теперь скидывай манатки и иди в душ.

После душа они пошли на завтрак. Столовая находилась в пяти минутах ходьбы от жилого корпуса, но, когда они вошли в зал, оказалось, что почти все столики уже были заняты. Свободные места оставались только за небольшим деревянным барьером.

— Тебе туда еще рано — это для господ офицеров, — перехватив взгляд Виктора, заметил Николай, прошел к столику у стены и махнул рукой: — Располагайся, здесь наши места.

Виктор сел напротив, и перед ними тут же выросла с подносом молоденькая, хорошо вышколенная официантка. Она заученно улыбнулась и выставила на стол тарелки с кашей, тонко нарезанным сыром и хлебом; в чашках дымился суррогатный эрзац-кофе.

— Конечно, Витя, завтрак не как в советском санатории и уж точно не как в столовой на Лубянке, но есть можно, — нанес первый укол Николай.

Виктор промолчал — порядком изголодавшись за последние дни, он без всякого стеснения навалился на еду. Каша оказалась на удивление вкусной, масла и мяса повар не пожалел. Работая ложкой, он не забывал поглядывать по сторонам.

Завтрак проходил почти в гробовой тишине, чем-то напоминая поминки. Сидевшие за столиками, чем-то неуловимо похожие друг на друга инструкторы и курсанты лишь изредка обменивались короткими репликами. Здесь хорошо знали цену неосторожно оброненным словам. Осведомители гауптштурмфюрера Курмиса не дремали, и склонных к излишней болтливости наказывали очень серьезно.