Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Начальник контрразведки еще раз прошелся с карандашом по схеме и оставил ее без изменений. Она не вызывала больших сомнений. Управлению уже по силам были подобные операции — руководители и оперативный состав научились работать. Теперь многое, если не все, зависело всего от двух человек — Гальченко и Северова. Там, за линией фронта, им придется рассчитывать только на самих себя — на свой талант, выдержку и терпение, на оперативную удачу, — чтобы избежать провала и пройти через жесткое сито проверок Абвера, а вероятно, и гестапо.

Абакумов осторожно взял в руки небольшие, три на четыре, фотографии разведчиков и принялся внимательно рассматривать. Он словно пытался увидеть в тусклом глянце фотобумаги судьбу разведывательной операции. Затем, отодвинув в сторону карточки, он стал заново перечитывать оперативные характеристики.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Экземпляр единственный

Оперативная и личная характеристика на Гальченко

Прядко Петр Иванович, оперативный псевдоним Гальченко, он же Петренко, кадровый сотрудник «Абвергруппы 102», 1913 года рождения, уроженец м. Каневцы, Чернобаевского района, Полтавской области, украинец, кадровый военный, в Красной Армии с 1937 года.

(Вычеркнуто цензурой.)

По своим качествам исключительно толковый работник, грамотный, сообразительный. Быстро и хорошо ориентируется в боевой обстановке.

К нашим заданиям относится серьезно и выполняет их точно в соответствии с указаниями.

В тыл противника направлялся два раза, оба раза возвращался с до конца выполненным заданием.

Среди официальных сотрудников «Абвергруппы 102» и агентурного аппарата пользуется большим авторитетом. Представлен к правительственной награде.

Начальник отдела Особого отдела НКВД 6-й армии капитан Рязанцев

Спустя час после беседы Абакумова с Утехиным в адрес начальника управления СМЕРШ Ленинградского фронта генерала Быстрова ушла срочная шифрограмма. В пятнадцать тридцать она лежала перед ним на столе, предписывая сделать все возможное и невозможное, но найти и немедленно переправить в Москву, в распоряжение начальника ГУКР СМЕРШ НКО, зафронтового разведчика Виктора Бутырина — Северова. Молодой, недавно назначенный на должность генерал несколько раз внимательно перечитал шифровку, пытаясь разгадать причину столь неожиданного вызова своего подчиненного на Лубянку.

Познакомились они всего три недели назад, по возвращении Виктора с очередного разведзадания. Та их короткая встреча не оставила у генерала ярких впечатлений. Невысокого роста, неброской наружности, неспешный в движениях и лаконичный в разговоре, Бутырин как бы находился в тени профессии и на первый взгляд ничем особенным не отличался от других разведчиков. Истинную ему цену Быстров узнал, когда подробно ознакомился с материалами дела Бутырина — Северова, его послужным списком и детально изучил разведывательные отчеты. В скупых, лаконичных строчках, написанных размашистым почерком, содержалась такая информация, какой мог бы позавидовать целый армейский отдел.

В реальной биографии Бутырина тоже не было ничего необычного. Как и все, он окончил школу, затем рабфак, после чего с головой ушел в науку, и близко не помышляя о профессии военного, а тем более разведчика, но война круто изменила его судьбу. Когда гитлеровцы подошли к Ленинграду, он отказался от брони и добровольцем ушел на фронт. Вскоре на удачливого армейского разведчика обратили внимание особисты. Отличный радист и парашютист с еще довоенной подготовкой, бегло говорящий по-немецки и прекрасно умеющий ориентироваться на местности, он идеально подходил для зафронтовой разведывательной работы.

В средине октября 1941 года Бутырина вызвали в Особый отдел НКВД Северо-Западного фронта. После беседы с заместителем начальника вопрос о его переводе был практически решен, но в самый последний момент все неожиданно застопорилось, и Виктору пришлось пережить не одну тревожную ночь. Дотошные особисты раскопали серьезный компромат — на свет выплыло старое архивное дело его родителей. Большевики с дореволюционным стажем, они стали жертвами репрессий, которые обрушились на Ленинград после убийства Кирова. Ретивый следователь тут же зацепился за этот материал, но разрывы немецких снарядов на улицах осажденного города, а еще больше выведенный Бутыриным месяц назад из немецкого окружения отряд красноармейцев перевесили «бумажные улики» и отмели все подозрения.