Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

А потом — опять тишина. Подошел к концу горячий июль, наступил не менее жаркий август, а в Берлине по непонятным причинам все тянули с отправкой самолета. На Лубянке занервничали — чересчур долгая пауза не способствовала успеху операции; чтобы гитлеровцы зашевелились, надо было что-то предпринимать. Бомбардировать «Цеппелин» радиограммами не имело смысла: советские контрразведчики прекрасно понимали, что окончательное решение по отправке самолета будут принимать не Курек с Курмисом, а, как минимум, Кальтенбруннер или, скорее всего, сам Гиммлер. Требовался всего лишь один, безусловно, нестандартный и рискованный ход, который подтолкнул бы врага к решительному шагу. Но цена этого шага была настолько высока, что без решения Абакумова ни Утехин, ни Барышников не решались принять ответственность на себя, и поэтому, дождавшись, когда начальник освободится, они отправились к нему.

Абакумов сидел за столом, из-за горы наваленных папок его едва было видно. На стук двери он устало поднял голову и, увидев в руках у Барышникова пухлые тома материалов по операции, невесело произнес:

— Владимир Яковлевич, вы с Георгием сговорились меня в бумагах похоронить?

— Извините, Виктор Семенович, может, мы позже зайдем? — стушевался тот и сделал шаг назад.

— Ну, раз пришли, не выгонять же вас, — остановил его Абакумов и распорядился: — Присаживайтесь поближе.

Барышников и Утехин, заняв места за приставным столом, переглянулись, не зная, кому начинать доклад. Тогда Абакумов спросил сам:

— Что нового по «Загадке»?

— Ни нового, ни старого, — уныло произнес Барышников.

— Так-таки ничего? — допытывался Абакумов.

— Топчемся на месте. Фашисты вроде и не отказываются прислать самолет, но дальше слов дело не идет.

— А что, нам уже нечего предложить «Цеппелину», чтобы наконец вытащить сюда команду вредителей?

— Ох, даже и не знаем, Виктор Семенович, какой-то замкнутый круг получается, — откровенно признался Утехин.

— Да, это так, — мрачно констатировал Барышников. — Продолжать и дальше посылать радиограммы — занятие бесполезное.

— Не просто бесполезное, но и опасное, — согласился Абакумов. — Такая наша активность только насторожит гитлеровцев.

— Согласен. И какой тогда выход? Чем еще мы можем их расшевелить? — размышлял вслух Утехин.

— А может, подкинуть им новую сверхважную информацию, и тогда они точно зашевелятся? — предложил Барышников.

— Да куда уж больше! Дали план военных перевозок на квартал, теперь осталось только сообщить точную дату взятия Берлина, — с иронией произнес Утехин.

— Георгий, а ты зря от этого отмахиваешься. Берлин не Берлин, но вариант с новой информацией не стоит сбрасывать со счетов, — предостерег Абакумов, и лукавые морщинки разбежались от уголков его глаз. Повеселевшим голосом он предложил: — А может, пойдем от жизни?

— Это как же? — был озадачен Утехин.

— А вот так. Давайте поставим себя на место агентов «Цеппелина». Они почти год работают в пасти врага, провели отнюдь не рядовую, просто уникальную вербовку, добыли сверхважную информацию, а она уже полмесяца лежит бесполезным грузом и тает, как лед на солнце. Возникает вполне законный вопрос: как им вести себя в подобной ситуации?

Такими неожиданными ходами «от жизни» Абакумов не раз озадачивал своих подчиненных, наталкивая на, казалось бы, не совсем логичные, но в итоге простые и эффективные пути решения самых острых проблем. В ворохе замысловатых предложений, которыми порой грешили в своих докладных умствующие начальники, или в хитросплетении оперативных комбинаций, способных запутать молодых сотрудников, он каким-то непостижимым образом находил тот самый один-единственный ход, выводивший безнадежную ситуацию из тупика. И на этот раз одна его короткая фраза дала толчок новому направлению мыслей руководителей операции. Они приободрились, и Барышников заговорил уверенным тоном:

— Что касается меня, Виктор Семенович, я бы этим фрицам таких словечек наговорил, что они бы до гробовой доски точно не забыли.

— Ну а мне кажется, попадись Дуайту с его характером Курмис, так точно дело дошло бы до прямого мордобоя, — засмеялся Утехин.

— Ну ты, Георгий Валентинович, что-то уж совсем разошелся, давай до рукоприкладства доводить не будем, — добродушно заметил Абакумов и продолжил: — А вот как следует накрутить им хвосты совсем нелишне.

— Виктор Семенович, да мы с двадцать первого июля только этим и занимаемся, но с Курека как с гуся вода! — вспыхнул Барышников.