Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Поднимаясь по лестнице к кабинету начальника, Окунев старался подыскать нужные слова, чтобы хоть как-то смягчить сообщение о провале операции, но перед дверью они вдруг куда-то улетучились. Порог он перешагнул на чугунных ногах, и проницательный Утехин сразу догадался, что в Детчино не все прошло так гладко, как планировалось. Окунев виновато потупился, не зная, с чего начать, и в кабинете повисла гнетущая тишина. Первым ее нарушил Утехин.

— Чего будто столб торчишь?! Садись! — с досадой произнес он, затем потянулся к телефону, позвонил Барышникову и пригласил к себе.

Тот не заставил себя ждать, но пришел не один, а с работником отдела старшим лейтенантом Тарасовым, который с недавнего времени подключился к радиоигре с «Цеппелином». Понурый вид капитана и сердитый — Утехина сказали им все. Барышников с сочувствием посмотрел на поникшего Окунева и предположил самое худшее.

— Неужели прохлопали?

— Не совсем, но дров наломали немало! Пальбу подняли такую, что, наверное, в Берлине потолки обваливались, — мрачно произнес Утехин и пригласил к столу. — Присаживайтесь, разговор предстоит непростой.

Окунев после таких слов начальника готов был сквозь землю провалиться.

Обычно спокойный и уравновешенный, Утехин на этот раз не находил себе места и с раздражением перекладывал на столе пухлые папки с документами. Барышников, стараясь смягчить горечь неудачи, примирительно сказал:

— Может, не все еще потеряно, Георгий Валентинович?

— Это ты, Владимир Яковлевич, лучше у него спроси! — Утехин, не поднимая головы, махнул рукой на Окунева.

— Так что там стряслось, Андрей? — обратился к нему Барышников.

Окунев тяжело вздохнул и, избегая смотреть на Утехина, начал доклад. К концу его лица контрразведчиков помрачнели, и Барышников подвел неутешительный итог:

— Выходит, вместо того чтобы убрать одно неизвестное, мы получили еще парочку.

— Ты хоть на нервы не капай, Владимир Яковлевич, и без твоей математики на душе тошно! — с горечью произнес Утехин.

Тот не стал обижаться и, не меняя тона, продолжил:

— Математика не математика, но спорить, наверное, никто не станет, что выведенный из игры Делле — это все-таки плюс. Такого гада по-любому один конец ожидает. А допросы тут мало что дадут, если дадут вообще что-то. Ты ведь, Георгий Валентинович, не хуже моего эту породу знаешь.

— И что, с этим плюсом идти к Абакумову? Да он нас погонит в три шеи, даже слушать не станет.

— По крайней мере опасный противник больше под ногами путаться не будет.

— Слабое утешение. Без радиста мы как без рук. Кто теперь доложит в «Цеппелин»?

— Есть кому — целых два зайца бегают.

— Не сомневаюсь, доложат, только вот что? И то если живыми выберутся.

— К сожалению, тут и вправду не угадаешь! — Барышников развел руками. — Мы в кабинете можем фантазировать что угодно, а как оно на самом деле получится, так это одному Богу известно, да и то вряд ли.

— На него, как говорится, надейся, а сам не плошай. Просто так сидеть сложа руки и ждать у моря погоды — не лучший выход, надо же что-то делать! — с ожесточением произнес Утехин и хлопнул рукой по столу.

Готовых решений ни у кого не было, а идти с неразрешенными проблемами к Абакумову было опрометчиво — у него и без того их хватало по самое горло. Поэтому они вместе ломали голову над тем, как не загубить столь удачно развивавшуюся радиоигру. Все прекрасно понимали: требуется предпринять что-то неординарное, иначе в Берлине могут заподозрить неладное. А основания для таких подозрений явно были, ведь разгром группы Делле произошел спустя сутки после его встречи с Виктором в Москве. Невольно напрашивался и вывод о том, что Делле, находясь под «колпаком», вольно или невольно мог засветить перед контрразведкой своих агентов. Выскользнувшая из кольца облавы парочка завязала такой узел проблем, от которых голова шла кругом.

Утехин без прежнего ожесточения взглянул на Окунева и сказал:

— Да, Андрей, заварил ты кашу! И как только ее будем расхлебывать?

— Может, не все еще потеряно, Георгий Валентинович? — неуверенно ответил тот.

— Как-нибудь вместе расхлебаем, — поддержал его Тарасов.

— Конечно, хреново, что радиста упустили, но давайте рассуждать без эмоций, — с напором заговорил Барышников. — Делле нейтрализовали? Нейтрализовали! Двое на свободе? На свободе! Хорошо это или плохо — время покажет. Шум при облаве подняли? Подняли, и еще какой! Но с другой стороны, это может убедить господ из «Цеппелина», что на группу мы вышли не через Виктора. Ведь не идиоты же мы, чтобы так топорно брать Делле и светить своих агентов. Сейчас для нас самое слабое место — радист, хотя, может, оно и к лучшему, что он дал деру.