Илья Симанчук - Ребята из дивизии «Таран»

– Вы все, конечно, видели ворон на снегу. Правда, четко они выделяются? И кажутся ближе, чем те же вороны на пашне. Вот так все, что видно хорошо и резко, что по цвету отличается от фона, кажется нам ближе, чем то, что сливается с местностью. Значит, как получается? Избу солнцем осветило, а на закате ее накрыла тень от деревьев. Когда она ближе покажется, а когда дальше? Верно, освещенная солнцем – ближе. А ведь расстояние до нее – одно и то же! Следующее: крупные предметы кажутся ближе, чем небольшие, на том же расстоянии... Дерево или там дом покажутся ближе, чем расположенные рядом с ними куст, блиндаж, окоп... Еще одно – и складки местности как бы приближают к нам предметы. Допустим, овраг, а за ним – дом. Дом за оврагом покажется ближе, чем дом на таком же расстоянии на ровном месте.

– Значит, если бы мы на Кавказе воевали, нам все казалось бы ближе? – спросил белобрысый.

Его товарищи заулыбались, но Маша ответила серьезно:

– Конечно, в горах все и кажется ближе! Я в горах не была, но именно так должно там выглядеть. Словом, все эти вещи надо знать и учитывать. Они вам помогут хорошо замаскироваться и точно определить расстояние до цели.

– На сегодня хватит теории, – сказала Наташа. – Разбирайте мишени, сейчас пойдем на наше стрельбище.

Они пересекли поляну, березовую рощицу и вышли на длинную ровную просеку. Бойцы укрепили в конце ее мишени и вернулись к началу – на огневой рубеж.

Наташа и Маша снова напомнили приемы прицеливания и разошлись вдоль цепи лежащих стрелков: Наташа стала с правого края, Маша – с левого. По команде «Огонь!» будущие снайперы, не торопясь, начали стрелять, а их опекунши двинулись вдоль цепи, наклоняясь к каждому.

– Так. Хорошо! Только слишком вытягиваешь шею...

– А ты упер приклад ниже, чем нужно... Теперь правильно.

– Не прижимайся вплотную к окуляру!..

– Дергаешь спусковой крючок... плавно жми...

А потом:

– Заканчивайте стрельбу! Смена, встать! Оружие – к осмотру!

Наташа начала проверять винтовки, а Маша снова заговорила, подняв вверх свою снайперку:

– Вам иногда невольно покажется: вот голову приподниму, шею вытяну – и прицелюсь поточнее. Ничего подобного! Об этом тут же доложит окуляр оптического прицела. Как так? А вот как! Если вы правильно целитесь, правильно винтовку держите, ваш глаз – на одной линии с оптической осью прицела. И окуляр чист, никаких теней в нем не видно. Чуть только шелохнулись, сдвинулись куда-нибудь от оси, в окуляре тень выплывает, вроде молодого месяца. Тут и нечего думать стрелять: только зря пуля будет истрачена. Вот и глядите, как получается... Если, скажем, тень эта на окуляре внизу, значит, глаз ниже оптической оси, а пуля вверх полетит. И наоборот.

– А тень эта одного размера бывает? – спросил кто-то.

– Нет, и это тоже сигнал для вас, – ответила Маша. – Узенькая тень, прямо щелочка, – значит, небольшая у вас погрешность. Чем шире полумесяц этот, тем больше будет промах. Ясно?

Наташа поглядела на подругу и невольно залюбовалась. Невысокая стройная Маша ловко управлялась с винтовкой, показывая бойцам приемы прицеливания. Лицо ее разгорелось, глаза смотрели серьезно и строго.

Вот так же, наверное, увлеченно бегала она девчоночкой в поле во время страды с книгами и газетами, старательно читала их на полевом стане трактористам и комбайнерам, живо объясняла все события. И, очевидно, так же внимательно слушали ее тогда в поле, как слушали сейчас на стрельбище эти молодые парни, мечтавшие стать снайперами...

Заметно потеплело. Деревья обрядились в листву. Наташа срывала клейкий еще листок, пристраивала на кулак, хлопала по нему, будто в детстве, и вспоминала, как спрашивала она у матери: «Мамочка, а что такое устьица?»

И мама рассказывала ей про строение листа, его дыхание, его восприятие солнечных лучей. Как-то сейчас живется маме в далеком Бугуруслане – одной-одинешеньке, без бабушка и тети Нади, которые в Свердловске? Ох, не верит она, конечно, бодрым Наташиным письмам! Небось за каждой строчкой, за каждым словечком старается угадать все трудности и опасности, угрожающие ее Туське... А написать ей всю правду у Наташи не подымалась рука! Полностью откровенно и доверчиво она позволяла себе писать только одному человеку – Лене.

Иногда вечером, если не было выхода на «охоту», Наташа потихоньку прогуливалась неподалеку от своей землянки. Потом, прислонившись к какому-нибудь дереву, подолгу смотрела в темное, затянутое пеленой облаков небо.