Илья Симанчук - Ребята из дивизии «Таран»

Когда многие друзья и подруги Наташи, учившиеся на класс старше, заканчивали десятилетку, она азартно включилась в подготовку грандиозного выпускного вечера. Организовала целый самодеятельный спектакль, усадила подруг за изготовление костюмов, а сама настрочила целый сценарий. Были в нем и серьезные, и шутливые стихотворения, были расписаны роли, вмонтированы песни.

Время наступало грозовое, военное. И это, конечно, отразилось в сценарии.

Наташа что-то набрасывала своим отработанным, чуть склоненным влево, четким почерком, потом решительно зачеркивала написанное, секунду-другую покусывала ручку и снова принималась быстро писать.

– Стихи, конечно, будут паршивенькие, – призналась она девчонкам, – но я все же, как и Пушкин, «чувства добрые» своей «лирой» пробуждаю...

Сочиненные наспех, стихи и впрямь не отличались особыми достоинствами. Но встретили их горячо, много хлопали, и вечер удался на славу.

За поэзию Наташа и до этого принималась не раз. Правда, оттачивать строки, вынашивать образы, короче – заниматься этим делом по-настоящему у нее никогда не хватало терпения. Да, пожалуй, и способностей. Проза – другое дело: живые описания, сценки, картинки природы удавались ей куда лучше. В них Наташа была сама собой, в стихах – нет.

И все же, когда чувства переполняли ее, когда ей хотелось петь, она снова и снова пыталась передать это в поэтический форме:

Вот с каким радужным настроением вступала Наташа – вместе с миллионами своих сверстников – в годы, от которых вовсю тянуло порохом.

В первые же дни войны Наташа, член пленума Коминтерновского райкома комсомола, пошла в военкомат. Но там ей вежливо и твердо отказали в отправке на фронт. Она попытала судьбу еще раз: попросилась в 3-ю Московскую Коммунистическую дивизию.

– Ты же почти ребенок, – устало и грустно сказал ей командир дивизии. – Только школу закончила! Куда тебе на фронт?

Наташа обиделась и расстроилась. На следующий день пошла к комиссару дивизии. Чего только она ему не наговорила! Залпом, не позволяя перебить себя, возразить. И про то, что она хорошо стреляет, ходит на лыжах – вот значки и удостоверения, и про революционное прошлое семьи, которому она не должна изменять, и про то, что всем комсомольцам надо обязательно выступить против врага: что же это за комсомольцы, которые отсиживаются дома, когда стране угрожает опасность?

– ...В общем, вы не можете, не имеете права отказать мне! – заявила она под конец.

И все-таки комиссар отказал.

– Единственное, что я могу сделать, – сказал он напоследок, – это послать тебя в школу снайперов.

Там Наташа и подружилась с Машей. Они и раньше знали друг друга по работе в «Оргавиапроме». Но именно в военной обстановке обнаружилось, что их противоположные характеры отлично дополняют друг друга. Машина молчаливость, скромность уравновешивали порывистую, резкую Наташу. К тому же Маша была помоложе, и Наташа сразу же решила, что ее надо опекать. Но часто получалось наоборот...

– Ой, гречневая каша... – огорчилась Наташа за одним из первых обедов на курсах. – А я ее не люблю! Дома никогда не ела...

– Ну и зря. В ней – сила! – очень серьезно и рассудительно ответила Маша.

– Что ты говоришь? – засмеялась Наташа. – Ну раз сила – попробую. А то мы намаялись сегодня: два раза на стрельбище и обратно... Смотри, пожалуйста, действительно неплохо!

– Маслица добавь...

– Спасибо, кормилица-поилица! – И Наташа потрепала Машу по круглой румяной щеке. – Я еще гороховый суп не люблю, так что ты продолжай меня перевоспитывать...

Девушки учились выбирать огневые позиции, намечать ориентиры, скрытно выходить на рубеж и так же незаметно оставлять его. Потом шла теория – устройство оптического прицела, схемы ведения огня.

Наташа завела большую записную книжку, в которую аккуратно, как в школе, вносила данные прицела, различные схемы, решение огневых задач. А рядом, точно пробуя чернильный карандаш, как-то написала в столбик:

Ната,

Наташа,

Наташка,

Наташенька.

Не раз, видать, после уставного армейского обращения хотелось вспомнить, как ее называли родные и друзья.

Но разве только к этому приходилось привыкать в армии? Сколько неудобств, например, доставляли ей огромные армейские ботинищи! Наташа не жаловалась, лихо топала в них. Но после дождя становилось совсем невмоготу – на подошвы налипали, наверное, тонны грязи! Тогда она, чертыхаясь, ставила ногу на пенек и, как заправский пехотинец, счищала грязь щепочкой. Счищала, чтобы через пять минут снова чертыхаться, снова искать подходящий пенек и щепку...