Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

– Есть разница между пациентом хирурга, например, или даже стоматолога… хотя, впрочем, именно у стоматологов проблем с клиентурой никаких. Так что, пример для сравнений неудачный. Возьми хирурга. Разница с психотерапевтом в том, что хирург, если он хороший хирург, раз сделает операцию, и больше пациент в нём не нуждается. А в консультанте по душевным делам – в психологе, аналитике, психотерапевте большинство будет нуждаться всегда. И специалист знает: раз к нему попал клиент, дело чести удержать его при себе пожизненно.

– Владислав Янович работал бесплатно. Какой ему смысл в пожизненной клиентуре? – возразил Долин. Маша тут же ответила:

– Тем более! Если кто-то делает что-то бесплатно, значит, в недалёкой перспективе он спросит за свой труд такие деньги, что мало уж никак не покажется.

– Гм! Быстро же ты нахваталась этих «коммерческих штучек»! – недовольно заметил Долин и добавил:

– Но всё же мне почему-то кажется, что денег с меня он брать не стал бы.

– Почему?

– Да не знаю я! – отмахнулся Андрей. – Не стал бы, и всё тут!

– Значит, у него есть какой-то другой интерес во всём этом, – задумчиво сказала Маша.

После этого разговора в душе Андрея стал вырастать неприятный «кактус», как он сам его окрестил. Колючки невидимого растения не тревожили, пока он не прислонялся к ним слишком плотно. То есть, пока не вспоминал о догадке жены и тоне, каким она её высказала, а просто продолжал жить с этим. Стоило припомнить, как всё нутро начинало саднить, и он не находил себе места. Тем более что отказы множились. Его не брали ни водителем, ни слесарем, ни помощником слесаря ни в одну приличную контору – ни в государственную, ни в частную. Словно сговорившись, все отвечали «нет» и отправляли дальше. Та же картина повторялась и в пригороде, куда после цепочки неудач попробовал поехать Долин в поисках работы. Неужели искать работу совсем не по профилю? А что он может ещё делать? Вообще-то навыки альпиниста коё-какие остались. Пойти в высотники? Можно в монтаж, можно в строители, можно хоть «менеджером по влажной уборке»! Счастливая мысль приободрила Андрея, и с утроенной энергией он принялся обзванивать и объезжать все организации, где могли быть такие вакансии. Но и тут его ждала неудача. В один голос ему отвечали «не сезон», и то была правда. Зимой обычно не набирают высотников. В холодное время года на высоте никаких, кроме аварийных, работ не производят, да и те выполняют люди высочайшей квалификации, сидящие на своём месте годами.

К Новому году семья Долиных подошла, истощая последние запасы накоплений, так что супруги не могли себе позволить не то, что какой-нибудь роскоши, а даже мало-мальски стоящего подарка друг другу. А на «старый Новый год» жена огорошила мужа известием, что, кажется, беременна. Вот некстати! Хотя и мечтали оба о ребёнке, но не теперь, когда будущее темно и неясно, а настоящее печально, и грозит самой настоящей бедностью и безработицей. Похоже, Машкины подозрения относительно «проклятого профессора» не лишены оснований. Может, сходить к нему, спросить напрямик, не он ли такую подлянку устроил, да выяснить по-мужски, чего ему, собственно, надо?

Весь январь, непривычно пасмурный и тёплый, с бесконечными оттепелями и липкой грязью, разъедавшей обувь, лишний раз напоминая, что скоро опять потребуются деньги, Долин метался между безнадёжными поисками хоть какой-то работы и намерением встретиться с Беллерманом, которое всё не решался реализовать. С одной стороны, неприятно вновь предстать перед глазами человека, оказывавшего на него необъяснимое влияние. С другой стороны, угрызения совести не позволяли бросать упрёки тому, кто в действительности однажды серьёзно помог, а другой раз, быть может, просто жизнь спас. С третьей стороны, при любом исходе разговора опять возникла бы ситуация зависимости от профессора, которой Андрей сознательно и бессознательно всё время избегал. В общем, как ни крути, а ходить к нему значило проиграть. А чувствовать себя проигравшим, признавать поражение Долин не привык. Всё-таки боец! Андрей не знал, не замечал, не чувствовал, что за каждым его действием ведётся внимательная слежка. Тем более, не знал, что инспирирована эта слежка тем самым Беллерманом, кого он тщательно избегает, а ведут её спецы Целебровского, однажды уже помотавшие ему нервы в связи с отцом. Но разумом он понимал, что такая слежка возможна. После полученной из рук безвестного «бомжа» весточки от отца и предупреждения, что скоро жизнь его начнёт круто меняться, начало чему положит полоса лишений, Андрей внутренне был готов ко всякому. Положение ухудшалось. Маше объявили, что в школе летом расформируют часть классов из-за недобора детей, и половине учителей придётся поискать себе работу. Вакансий для преподавателя истории на бирже труда не было. Цены на всё и вся кусались бешеными собаками, и то, что прежде радовало бы Долина как председателя кооператива, сейчас вызывало глухую досаду и гнетущее чувство тревоги, нося страшное имя «инфляция». Аполитичный и далёкий от рассуждений на темы глобальной экономики, Андрей Долин на своей шкуре почувствовал, что такое обоюдоострый нож «реформ», вонзившийся в тело родной страны, мало-помалу увеличивая образовавшуюся трещину между преуспевшими и остальными, грозящую, перерастая в бездонную пропасть, уничтожить как достижения одних, так и жизнь других. Дошло до того, что Андрей стал присматриваться к своей оранжерее, выбирая, какие из любимых растений продавать в первую очередь, чтоб сводить концы с концами. А ведь содержание этого живого богатства тоже требовало денег, и немалых!