Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

Череда событий, одно нелепее другого, последовавшая за визитом Татьяны Кулик в комитет по управлению городским имуществом, не оставляла возможности действенного вмешательства в их ход со стороны тех, чьи судьбы эта череда ломала. Директор был взят под стражу прямо на своём рабочем месте через четыре дня после демарша младшего научного сотрудника Кулик. Четверо оперативников из отдела по борьбе с экономическими преступлениями в сопровождении уже знакомого Татьяне Кулик советника юстиции взяли его в двенадцать дня. Завидев её в коридоре музея, советник с улыбкой кивнул ей, как старинной знакомой, и немногочисленные сотрудники музея, ставшие свидетелями задержания своего директора, до единого заметили это. Впоследствии неоднократно припоминали несчастной девушке, намекая на её тайные связи с правоохранительными органами. Словом, сохранить доверие коллектива уже не удастся. Поняв это, она решила самостоятельно добиваться справедливости. В одиночку.

Записавшись на приём к первому заместителю мэра города, она собрала все имеющиеся в её распоряжении документы. Надеясь на вмешательство власти, что остановит «беспредел» обнаглевших коммерсантов, посягнувших на городскую достопримечательность, она серьёзно готовилась к разговору. Но ему не суждено было состояться. Накануне аудиенции в её квартире раздался телефонный звонок.

– Алло! – произнесла в трубку Татьяна и услышала в ответ мужской голос, показавшийся ей знакомым:

– Таня, послушай меня, не ходи завтра в мэрию. Ничего не решишь, а проблем наживёшь.

– С кем я разговариваю?

– Вот что. Давай встретимся через час в кофейне парка культуры. Я буду в синем китайском пуховике. В руках буду держать цветы.

– Кто вы? И почему обращаетесь на «ты»? Мы знакомы?

– Таня, не трать времени на пустые выяснения. В твоих же интересах… И у меня есть к тебе предложение… Итак?

– Ждите, – ответила девушка и бросила трубку. Что ж поделаешь! Театр абсурда жил по своим абсурдным законам, и не следует задавать лишних вопросов. В конце концов, есть ещё одна – самая главная – ценность, тайно хранимая младшим научным сотрудником Кулик, обладание которой на протяжении нескольких лет уже не раз диктовало ей поступать не так, как подсказывал «здравый смысл». Книга, большую часть которой ей удалось расшифровать и прочесть, стала ношей и тайным знаком судьбы. А судьба – не то, что выбирают или с чем играют. Судьбе подчиняются, осмысленно и разумно. И если она ведёт по лабиринту событий в кромешные годы нынешней «исторической ямы», куда незримые тёмные силы уронили её Родину, значит, нужно подчиниться и верить в своего ангела. В конце концов, даже если кому-то стало известно, какое бесценное сокровище укрыто ею в надёжном месте, едва ли это основание для преследования в законном порядке. А против беззакония, если оно случится, что противопоставишь? Разве только силу и хитрость!

У Тани не было комплекса нелюдимости, свойственного многим одиноким девушкам, перешагнувшим определённый возраст. Размеренная жизнь провинциального города, где все обо всех знали, располагала к тому, чтобы новые контакты давались легко и быстро становились предметом внимания окружающих. Обычно то были невинные забавы развлекающейся молодёжи. С началом перестройки всё чаще эти забавы стали приобретать агрессивный оттенок. Когда в 1989 году в городе произошло громкое убийство молодой девушки на почве ревности, на суд сбежалась чуть ли не половина жителей. Люди требовали не только приговорить убийцу к самому суровому наказанию, но и ратовали за прекращение деятельности видеосалонов, в коих увидели рассадник нравственного разложения молодёжи. Какая, в действительности, связь между скандальным показом в видеосалонах города целой серии эротических фильмов, каких дотоле советская молодёжь никогда не видывала, и печальным событием, никто толком сказать не мог. Но, так или иначе, а два года в городке было тихо, и видеосалоны все до единого по распоряжению председателя исполкома закрыли. В декабре 1991-го, под Новый год они вновь начали открываться. Более того, поговаривали, в некоторых во время вечерних сеансов можно из-под полы приобрести «травку». А с весны следующего года, точно в знак создания новой страны на обломках распавшейся прежней, город прямо-таки покрылся целой сетью развлекательных заведений. Кроме дюжины новых видеосалонов, появились ларьки видеопроката, ночные бары с дискотеками, где выступали полуобнажённые девицы, залы игровых автоматов и даже настоящее казино с громким названием «Лас Вегас». Практически всё население от тринадцати до сорока лет единой волной устремилось к этим «островкам Запада», проводя там досуг, а потом и время, что следовало бы считать рабочим. Впрочем, только следовало бы, ибо одновременно с ростом количества увеселительных заведений неуклонно сокращалось число рабочих мест на предприятиях и в учреждениях. Близился черёд и Татьяне пополнить ряды безработных. Она уже почти не надеялась добиться правды. Телефонный звонок – ещё одна капля в скорбной чаше. То, что «новой России» в провинциальной глубинке археолог никому не нужен, ясно давно. Лучшее, на что она сможет рассчитывать, – место учителя истории в средней школе. Но удастся ли найти такое, тоже вопрос. В маленьком городе, где все про всех всё знают, наверняка уже ходит слух о «скандалистке-правдоискательнице», устроившей сцену прямо в комитете по управлению городским имуществом. В школах недобор детей, кое-где сократили штаты. Неужто придётся идти на рыночную площадь к десяткам таких же брошенных государством женщин и мужчин с высшим образованием, с учёными степенями, торговать турецким трикотажем? Эту немудрёную работёнку за пять процентов от выручки можно найти. Раз в год «челночить» за дешёвыми шмотками в южную страну, куда въезд без визы. Неужто и её не минет сия горькая чаша?