Николай Раевский - Добровольцы

Пароход слегка дрожит. По светло-зеленому потолку бегут отражения волн. Хочется в последний раз взглянуть на Галлиполи и «долину роз и смерти». Почти совершенно тихо. Быстроходный «Решид-паша» бесшумно режет голубую воду. Левый борт до того переполнен, что почти невозможно передвигаться. Вблизи от Майдоса горы и в особенности долинки были очень живописны, масса садов и виноградников, но чем ближе к Галлиполи, тем пустыннее становится местность. Проплыла мимо нас ближайшая к лагерю деревня Галата с большой греческой церковью, и за поворотом открылась наша долина. Все принялись искать знакомые места. Вот виднеются палатки 5-го и 6-го артиллерийских дивизионов, наши «учебники» [185]узнают свою группу бараков и единственную точку наводки – отдельное дерево. Узнаю хуторок, где жил генерал Барбович, и штаб лагерного сбора. Дальше начинаются голые холмы между городом и лагерем, которые мы столько раз мерили своими ногами. Это самое пустынное место на всем восточном побережье полуострова. Узнаю обгорелые пятна на побуревших от зноя холмах, где мы с Шевляковым, по установившемуся обычаю, поджигали траву, когда ходили в лагерь на «У.Г.».

Вот и город. Трогательно прощаемся со ставшим почти родным Галлиполи. «Решид» берет самый тихий ход и подходит совсем близко к берегу. На спардеке Алексеевский и Дроздовский оркестры попеременно играют марш.

Быстро нахожу в последний раз те места, где столько месяцев приходилось бывать каждый день. С холма, где «серый дом» Артшколы, машут платками. Видно, как высыпают из палаток юнкера и выстраиваются на берегу. Греки и турки тоже нас приветствуют. Во дворе штакора кто-то машет русским флагом. Около него в бинокль узнаем генерала Кутепова. Он машет нам фуражкой. С парохода несутся перекаты «ура». Теперь уже во всем городе открыты окна и везде мелькают платки и простыни. С французского миноносца нашему пароходу подают какие-то сигналы. Должно быть, «уходите, уходите». «Решид» поворачивает и сразу развивает полный ход. Еще громче «ура». На фоне багрового заката в последний раз рисуются колокольня французской церкви и черные пинии кладбища. Дальше и дальше уходим от берега.

Прощай, Галлиполи! Растроганные, расходимся по трюмам.

Вечером мы уже ложились спать, когда верхний трюм вдруг осветился ослепительно ярким светом. Очевидцы уверяют, что даже со спардека получилось впечатление пожара, охватившего весь нос. У меня появилось то же противное чувство, что и десять месяцев тому назад под Ново-Алексеевской, когда нас настигала красная конница.

Начались крики «пожар». Сверху какой-то дроздовец-пехотинец, окончательно потеряв голову, бросил к нам в трюм причину всей паники – горящую и скачущую палку пушечного пороха. Сначала бросились врассыпную, давя друг друга, но быстро пришли в себя и несколько человек забросало порох шинелями. Прибежавшие матросы принялись открывать люки угольных ям над нашим трюмом. Боялись, чтобы не взорвался погруженный туда бензин. Постепенно, но очень медленно все успокоилось. На всякий случай на палубе потушили походные кухни и до утра запрещено курить [186].

1 сентября [187]. Ночь провел отвратительно. Отвык уже от тесноты и пыли.

Зато сейчас опять любуюсь Константинополем. Стоим на рейде против Айя-Софии. Опять перед нами лес минаретов, дворец султана, кипарисы, казармы, многоэтажные дома… Погода великолепная. Ярко светит солнце. Среди голубого моря виднеются темно-зеленые силуэты Принцевых островов. Настроение радостное. Все веселы и довольны. На левом борту, окруженный толпой офицеров и солдат, старик генерал В.К.Манштейн рассказывает, как он бывал в Константинополе 44 года тому назад, когда армия стояла в Сан-Стефано. Дам кругом нет, и «дедушка Манштейн» говорит подробно и обо всем. Слушателям становится еще веселее.

С нетерпением ждем встречи с Главнокомандующим. Наконец подняли якоря и идем дальше. Перед нами вся союзная эскадра. Конца нет плавучим крепостям. Эти серые громадины так стройны, что кажутся меньше, чем они есть на самом деле. Много старых знакомых по Черному морю…

Здесь же неуклюжий старик «Георгий Аверов». Ну вот, наконец-то. Поодаль, ближе к берегу, крохотный «Лукулл». На «Решиде» торжественная, взволнованная тишина. Дроздовская учебная команда выстраивается на борту. От яхты к нам бежит моторный катер под Андреевским флагом. На носу знакомая громадная фигура. Генерал Врангель стоит во весь рост. Он в форме Корниловского полка. Катер подходит к корме. Сквозь шум ветра слышим: «Здравствуйте, орлы…» Ответ оглушительный, и затем начинается такое «ура», что, наверное, оно слышно и в Европе, и в Азии. Ветер мешает нашей встрече с Главнокомандующим. С носа плохо слышно, что он говорит, но все его видят, и этого довольно. Опять «ура». Катер под Андреевским флагом отчаливает от «Решид-паши» [188]. Пароход трогается. С палубы «Лукулла» нам машут платками.