Нгуен Шанг - Когда дует северный ветер

— Да я везде мимоходом — так в старину с коня цветочками любовались. Не то что вы — обосновываетесь надолго…

— Вот и обосновывайтесь теперь.

— Но я для начала хочу все-таки знать ваше мнение.

Опершись руками о края гамака, Нам Бо приподнялся и повернулся ко мне.

— Честно говоря, я из-за этого и попросился обратно на фронт. Вроде и двух лет не прошло, как был на передовой, а чувствую — отстал, причем безнадежно. Год в госпитале провалялся. Потом еще полгода при штабе работал. Нет, вижу: не дорос я еще по чужим донесениям боевую обстановку изучать. Самому на передовой действовать — вот это по мне. Пора, брат, сказал себе, перебираться из тыла на фронт. И конец-то вроде недальний, а жизнь там совсем другая!

Я думал, он только-только разговорился, но тут Нам Бо снова улегся в гамак и, свесив до земли ногу, оттолкнулся раз, другой, третий. Гамак раскачался, затряслись деревья, и прямо в лицо мне посыпались с веток листья, жуки, гусеницы. Вопрос мой так и остался без ответа. Поразмыслив, Нам Бо опять ухватился руками за края гамака, но на сей раз выпростал из сетки обе ноги и сел, глядя на меня в упор. Уцелевший глаз его засверкал.

— Ваш вопрос — это и мой вопрос. Ответ на него надо искать на фронте. А пока я лучше расскажу вам об одном офицере сайгонской армии. Зовут его Нгуен Ван Лонг, он сейчас в чине капитана командует в районе отрядами «умиротворения». Мы с вами не сегодня-завтра повстречаемся с ним. Ну, если я снова встречу его, значит, Земля действительно круглая! Мы оба родом из одной деревни. Малышами в школе вечно дрались. А как закончили школу, он подался в Сайгон. Лишь где-то в начале пятьдесят четвертого, незадолго до перемирия [7] Имеются в виду Женевские соглашения об Индокитае 1954 г. , вернулся в деревню. Попросился вести работу с молодежью в нашей общине. Уважили его просьбу. Я-то сам тогда занимался молодежной работой в уезде. Встречались мы от случая к случаю: похлопаем друг друга по плечу, вспомним прошлое, посмеемся. А он, надо сказать, любил одну девушку, активистку женской организации у нас в общине. Они были соседями по хутору. В тот год проводилась как раз кампания по упорядочению социального статуса; ну а он был помещичий сын, вот девица и дала ему отставку. Потом, когда Народная армия уходила за семнадцатую параллель, девушка эта села на пароход и уплыла на Север. Там, говорят, на инженера выучилась. А Лонг, тот снова уехал в Сайгон и завербовался в парашютисты. Нго Динь Зьем [8] Нго Динь Зьем — глава проамериканского режима в Южном Вьетнаме (1955—1963), свергнут в результате военного переворота и убит. в этих молодчиках души не чаял. Скоро ему навесили лейтенантские погоны.

— Выходит, будь он посчастливей в любви, не переметнулся бы к врагу?

— Чего о несбывшемся зря толковать. Мало ли с кем случалось такое, а родины они не предали, — отвечал Нам Бо. — Так вот… Заявился он как-то в деревню, на нем форма парашютиста и все такое. Узнали об этом старые наши коллаборационисты, что еще с французами шашни водили, пришли к нему: требуй, говорят, обратно свою землю. Ну, он в тот же день, как стало смеркаться, пригласил к себе всех, кто хозяйствовал теперь на его землях. Собрались они во дворе у дома, а он вышел на крыльцо в новой своей форме и стал говорить. Обращался уважительно, как и должно со старшими. Целую речь закатил. «Во времена рабства, — так он начал, — когда мы боролись с французами, отец мой был членом уездного комитета Льен-Вьета [9] Льен-Вьет — Национальный союз Вьетнама, объединявший в 1946—1951 гг. Вьетминь (Лигу борьбы за независимость Вьетнама, созданную по инициативе коммунистов в 1941 г.) и ряд других организаций, выступавших против французских колонизаторов; при этом Вьетминь сохранял в рамках Союза свою независимость. В 1951 г. Вьетминь и Льен-Вьет слились в Объединенный национальный фронт, также называвшийся Льен-Вьет. . Владения свои он пожертвовал Вьетминю, чтобы их поделили между вами, соседи. Отец мой умер. Я, его сын, не смею нарушить его волю. Он отдал вам землю, отдаю ее вам и я. Запомните на будущее: если какой любитель половить рыбку в мутной воде заикнется только о возвращении земли, дайте мне знать, уж я-то разделаюсь с ним по-свойски. И знайте, соседи, я — солдат национальной армии, а не какой-нибудь там предатель». Тут он прижал руку к сердцу и поклонился им на прощание.

— А он правду сказал или хитрил, а, Пятый?

— Да нет, правду.

— Что за странный помещичий сынок!