Анна Кочубей - Северный ветер

1-я Эпоха от сотворения Мира и начало летоисчисления: 1000-е гг. по Эймарскому календарю.

2-я Эпоха — Темные времена (эймарцы не знали Создателя): 2000-е гг.

3-я Эпоха — правление Эймарских Королей: 2245–3215 гг.

4-я Эпоха — Империя ариев с 3218 г.

События новейшей истории:

3088–3112 — годы правления короля Эдгара II (3070–3112 гг.)

3112–3118 — годы правления регента Отвальда (3057–3121 гг.)

3118–3121 — годы правления Северона I (3100–3121 гг.)

3121–3217 — Столетняя война (длилась 96 лет)

3121–3214 — годы правления Амаранты I (3098–3214(?) гг.) Северным Эймаром

3215 — появление Проклятых Дорог

3121–3218 — годы правления Родерика I (3078–3218 гг.) Южным Эймаром

3218 — Эймар становится Империей

3223 — начало событий Книги I, Империи — 5 лет.

«Ужин его Величества» — первая по-настоящему крупная забегаловка, встречающая путешественников из Аквилеи в Эймар, собирала богатую дань с их кошельков и усталости. До древнего Дорина было рукой подать, но ворота города так и норовили закрыться на ночь прямо перед носом страждущих. А как же! Скверна идет! Почему эта пакость ходит исключительно ночами и принимает облик добропорядочных граждан — это было ведомо лишь легионерам на стенах крепости, перепуганным раз и навсегда в далеком 3213 году, когда четверть населения города была перебита одержимыми. Причуды доринской стражи давно стали притчей, а смелость и гостеприимство придорожного постоялого двора прославились: здесь принимали всех, независимо от остроты ушей и подозрительности рожи, — вот почему все три этажа были забиты приезжими круглые сутки.

Расторопные служанки в вышитых передниках едва поспевали разносить горшки и плошки с яствами и бежать обратно на кухню, зажимая монеты в потных кулаках. Чад от дешевых свечей, аромат пролившегося на плиту бульона, вонь нечистой одежды пирующих и благоухание свежесваренного пшеничного пива создавали своеобразную атмосферу уюта хорошо обжитого людского муравейника.

Новый посетитель, рискнувший переступить порог заведения в столь горячий час, отличался той достойной непритязательностью во внешнем облике, которая провоцирует проповедников совать листовки о спасении души, не опасаясь ответной брани, а воров и торговок — обходить стороной без надежды на поживу. Прохожий не выделялся ни ростом, ни гордой осанкой, а давно не стриженные волосы и рыжая щетина на щеках не заставили бы вздыхать по нему ни одну красавицу. Внимательный наблюдатель отметил бы, что черты лица человека скорее приятные, чем нет; а проницательному не понравился бы быстрый и насмешливый взгляд из-под широких бровей вразлет: только-только он уколол, как колючка, а вот уже серьезен, заставляя сомневаться — а не почудилось ли?

Мест не было. Однако, человек проявил чудеса находчивости, умыкнув с кухни табурет и устроившись перед окном, выходившим на задний двор. На широком подоконнике разместились тарелка, кружка пива и мятый листок бумаги с эмблемой церкви. Равносторонний крест, заключенный в круг, намалеванный красным, должен был внушить почтение любому верующему существу. Человек в Создателя верил, поэтому бумажку не выбросил.

За окном трактира весенний закат отчаянно боролся с сумерками, а свет свечей в лампах общего зала, подвешенных под потолком, таял, едва достигая темного угла. Мужчина протер запотевшее стекло окна рукавом, поднес к глазам послание с заманчивым заголовком: «Рожденные в вере послушанья благословенны свыше» и беззвучно рассмеялся. Далее по тексту отцы церкви напутствовали молиться в храме, соблюдать заповеди и не грешить, с чем человек у подоконника был согласен без малейших оговорок. Для неграмотных, но истовых верующих были предусмотрены картинки, суть которых сводилась к тому, что пища духовная насыщает плотнее, чем похлебка с бараниной, праздно остывающая на подоконнике.

Прочитав, но не проникнувшись, посетитель отдал должное содержимому своей тарелки. Мало кто помнит наизусть запутанные семистишия пророчеств святого Ариеса, написанные несколько веков назад, не указывающие ни на дату, ни на место события, но их часто трактует церковь в назидательных целях, выдергивая отдельные фразы и полностью искажая заложенный смысл.