Николай Шмелев - В бой на штурмовиках

Вскоре прибыл трофейный «опель», Евгений сел в машину, хлопнул дверцей. Сопровождавший его лейтенант пытался было узнать, кто он и откуда, но, не добившись ответа, тоже замолчал.

Полковник Дементьев встретил Озерова приветливо. Евгений вручил ему пакет, и полковник углубился в чтение документа приказа.

По мере того как командир дивизии читал приказ командующего армией, лицо его становилось все более озабоченным. Видно было, что приказ был необычный. Впрочем, доставлен он был также необычным путем, и весьма срочно.

Выполнив задание, Озеров вернулся домой. А о важности доставленного им пакета он догадался на следующий день, когда на их аэродроме, как снег на голову, приземлились целых два истребительных полка из истребительной авиадивизии полковника Ф. Н. Дементьева. Окрестность сразу наполнилась гулом моторов. Третий полк дивизии перелетел на аэродром под Будапешт — в Кишкунлацхаза.

Прошло много лет, и вот теперь становится более понятным маневр, задуманный командующим 17-й воздушной армией, в осуществлении которого Озеров сыграл роль связного.

Конечно, фашисты в какой-то степени знали силы и аэродромную сеть 17-й воздушной армии. Вот почему им иногда удавалось добиться небольшого численного превосходства на отдельных участках фронта. Неожиданная и тщательно скрытая переброска целой авиадивизии из резерва на фронтовые аэродромы резко изменила обстановку в воздухе в пользу 17-й воздушной армии. Ведь если бы фашисты сумели перехватить по радио или с помощью своей агентуры приказ о передислокации дивизии, они предприняли бы контрмеры. Однако этого им сделать не удалось. Скрытность маневра была обеспечена.

А на молчание Озерова Николай Сербиненко уже не обижался. Наоборот, обнял и, похлопывая по спине, одобрительно сказал:

— Молодец, Женька! Умеешь хранить тайну!

За день было сделано несколько боевых вылетов. Утомленные летчики уснули поздно. В середине ночи прибежал посыльный из штаба полка и, переступив порог дома, звонким голосом выкрикнул:

— Подъем! Тревога! Все на аэродром! Самолеты тонут!

— Почему? Что случилось? — вскакивая, недоумевали летчики.

Оделись быстро и бегом кинулись на аэродром.

Мартовская ночь темна. Спотыкаясь о плитняк, которым были выстланы дорожки вдоль домов, они выбежали на окраину деревни и остановились.

Аэродром примыкал к восточной окраине венгерской деревни Мадоча. Полноводный Дунай протекал чуть западнее аэродрома.

Пришла весна. Могучая река, переполненная вешними водами, неожиданно вышла из берегов и стала заливать аэродром. Это случилось ночью. Надо было спасать машины. Люди стояли у самой кромки воды, в тревоге переговаривались.

Запыхавшись, подбежал командир дивизии генерал Белицкий.

— Что стоите? Вперед! Спасайте самолеты! — скомандовал он.

— Коммунисты, за мной! — раздался из темноты голос парторга Дорохова.

Десятки людей разом бросились на борьбу со стихией. Каждый понимал, что теперь дорога каждая минута. Летчики и механики по колено в воде брели к своим самолетам.

Озеров и механик Чекулаев взобрались на левое крыло, быстро расчехлили мотор и кабину. Евгений отодвинул фонарь, сел на свое место, запустил двигатель, включил фару. Яркий луч прорезал темноту.

Справа и слева раздался рокот штурмовиков Николая Сербиненко и Петра Орлова. Освещая ровную гладь воды, летчики стали рулить к деревне. Словно на глиссерах, они въезжали прямо в улицу деревни, расставляя самолеты между домами.

Мощный рев моторов, крики людей разбудили спавшую деревню. Жители выбегали из домов, с удивлением смотрели на творившееся вокруг. А когда разобрались в происходившем, стали помогать летчикам. Хорошо зная свою деревню, низины и возвышенности, они указывали места для стоянок и пути беспрепятственного руления по улице и между домами.

Вырулив со стоянки, летчик Павел Ивакин осторожно повел «ил» по аэродрому. Неожиданно самолет накренился на правое крыло, клюнул носом и остановился.

В чем дело? Мощный луч фары освещал путь, но что там, под водой, — не разглядишь. Павел резко убрал газ и выскочил из кабины. Мокрая одежда прилипла к телу, сковала движения. Было холодно, но, как потом рассказывал Ивакин, в этот момент его обдало жаром.

Ивакин был личностью, приметной в полку. В прошлом учитель из далекой сибирской деревни, раскинувшейся около станции Зима, он был старше всех по возрасту и на фронте сохранил в отношениях со своими боевыми товарищами прежний учительский тон, говорил назидательно, любил поучать, как бывало в классе. А в общем Павел Михайлович (иначе его не называли) был уважаемым человеком.