Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

— За Родину! За Ленинград! — закричал Николай и прыгнул через борт на вражеский берег. За ним с палубы полетели лестницы, багры, веревки. Бойцы, соскакивая на песок, подхватывали их и устремлялись вслед за саперами к обрыву. Вблизи него отвесная крутизна казалась куда выше, чем виделась с противоположного берега. Бурая, с глубокими промоинами земля дымилась. От нее тянуло неостывшим жаром раскаленного металла и резким запахом взрывчатки.

Колобов видел, как стоявший на палубе подошедшего следом судна Пугачев поднял руку вверх и над рекой зависли три красных точки. Рев и грохот артиллерийских снарядов тотчас стал отдаляться от берега — пушкари перенесли огонь на вторую немецкую траншею.

Штрафники вместе с саперами на одном дыхании преодолели прибрежную кручу, с ревом влетели на верхнюю террасу и… не встретили никакого сопротивления. Немцев в первой траншее не оказалось. Лишь тут и там валялись полузасыпанные землей, искромсанные, обгоревшие трупы. За траншеей тянулась изрытая воронками полоса минного заграждения, но разгоряченный взвод бросился на нее с ходу, не дожидаясь саперов.

Николай оглянулся в сторону реки и ничего там не увидел: все скрывал стелющийся туман, тускло мерцавший вспышками взрывов. А тут уже можно было различить брошенные станковые пулеметы и какие-то земляные бугры, похожие на блиндажи. Вот откуда-то выскочил немец, метнулся в сторону, высоко выбрасывая длинные ноги, торчащие из-под куцей шинели. Колобов дал по нему короткую очередь и успел заметить, как тут же подскочивший Шустряков подобрал упавший на землю автомат немца.

Вражеская артиллерия свирепела все больше, но пока вела огонь по реке и исходным позициям десанта, все еще не решаясь перенести его на этот берег. Растянувшись в цепь, штрафники бежали, перепрыгивая через опутанные колючей проволокой столбы и обрывки проволочной спирали. Впереди бушевал огневой вал. Справа и немного сзади наступал взвод Дудко. Слева слышались крики выбиравшихся на обрыв бойцов Орешкина. Теперь уже вся двадцать седьмая молодежная продвигалась в глубь обороны противника. «Где же здесь немцы? Может, их и нет в Московской Дубровке?» — мелькнуло в голове у Николая. И тут же он увидел вторую траншею, обозначившуюся пульсирующими, дрожащими огоньками пулеметных и автоматных очередей. Кто-то рядом охнул, упал на землю…

Высадка десанта в районе Московской Дубровки явилась для гитлеровского командования полнейшей неожиданностью. И это был не первый просчет немцев под Ленинградом в конце лета — начале осени 1942 года.

В августе, увлекшись подготовкой крупной операции по окончательному захвату непокорного города, получившей кодовое название «Нордлихт» — «Северное сияние», немецко-фашистское командование усилило свою восемнадцатую армию рядом соединений, переброшенных из Крыма и Западной Европы, а также крупными силами артиллерии и авиации. Однако намеченный на сентябрь решающий штурм Ленинграда не состоялся.

Советские войска сумели упредить врага, нанеся девятнадцатого августа с захваченного на левом берегу Невы плацдарма неожиданный двойной удар на Синявино и Тосно. Спустя неделю перешла в наступление и ударная группировка Волховского фронта. В ходе ожесточенных боев она прорвала вражескую оборону на участке Гонтовая Липка — Тортолово и, отразив яростные контратаки противника, вышла на подступы к Синявино с запада.

Гитлеровцам вместо генерального штурма Ленинграда пришлось спешно перебрасывать свои свежие дивизии в район прорыва и восстанавливать положение. Сильными фланговыми ударами они сумели остановить продвижение войск Волховского фронта и сковать рвущиеся им навстречу части Невской оперативной группы. Вот тогда-то, с целью спасти уже во второй раз проваливавшееся наступление в районе Синявино, и была предпринята нашим командованием операция по захвату плацдарма у Московской Дубровки.

Застигнутый врасплох противник спешно подтягивал с других участков подкрепление. Обстрел Невы в районе переправы нарастал с каждой минутой. Спешащие к плацдарму суда получали пробоины, теряли ход и управление, тонули.

В катер, на котором переправлялся штаб сводного батальона, почти одновременно ударили два снаряда. Завалившись на правый борт, он начал быстро погружаться в воду. Шедший за ним мотобот едва успел принять оставшихся в живых. Тяжело раненного в грудь Терехина перенесли на него комиссар Кушнаренко и легко контуженный капитан Аморашвили.