Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

До этого все было ясно: роты идут в прорыв и в бою его либо ранят, либо убьют. Если повезет, ведь есть же на свете везение, и только ранят, то из госпиталя он выпишется уже не штрафником, а полноправным воином Красной Армии. А пока он — грешник. Вольный или невольный — неважно. Важно, что штрафник, которому надо еще заслужить звание красноармейца. И вот теперь, когда он и физически, и духовно подготовил себя к этому бою, ему не дают вступить в него, и будущее опять становится зыбким и расплывчатым.

— Сколько тут лежать будем, старшина? — не выдержал находившийся немного сзади Минин. — Светать начинает. Еще немного, и фрицы нас на этом пляже до весеннего половодья загорать оставят.

Николай и сам в душе ругал начальство, пославшее его взвод раньше времени на открытый берег. Видно, что-то сорвалось в намеченном плане действий. Продолжая гадать, что могло случиться, он все водил и водил биноклем вдоль русла реки и сначала даже не поверил себе, когда совсем близко вдруг заметил неясные силуэты кораблей. Транспорты? Они! Наконец-то!

Вереница катеров и мотоботов без ходовых огней приближалась к причалу со стороны Ленинграда. Вот головное судно круто пошло левым бортом к берегу, за ним двинулись еще два. Остальные, приглушив моторы, остановились невдалеке, ожидая своей очереди.

— Приступить к посадке! — раздалась команда командира роты, и бойцы бегом бросились на деревянный причал.

На первый катер погрузились саперы, на второй — Колобов с отделениями Медведева и Красовского, на третий — Пищурин с остальными бойцами взвода. С ними же поднялся на борт Пугачев. Загрузившиеся катера торопливо отходили от причала, освобождая место следующей группе судов. Посадка заняла не больше двух минут.

Еще не рассвело, но вершины деревьев на восточном берегу уже обозначились на фоне посветлевшего неба. Набирая скорость, караван мчался вдоль своего берега туда, где все сливалось в грохоте рвущихся снарядов и надрывном вое пикирующих бомбардировщиков. Их обнаружили на полпути. Из врезанного в отвесную стену вражеского берега дота ударил крупнокалиберный пулемет.

— Всем, кто на палубе, лечь к правому борту и за ходовую рубку! — раздалась зычная команда.

Над рекой вспыхнуло сразу несколько осветительных ракет.

— Полный вперед! — донесся из рубки хрипловатый голос капитана.

Палуба была загромождена длинными лестницами, баграми и мотками веревок. Лежать было тесно и неудобно.

Освещенные ракетами суденышки выжимали из своих двигателей все возможное, резко ложились в противопристрелочные зигзаги, пунктиры трассирующих пуль то проносились мимо, то с шипением поражали воду у самого борта, то дробно стучали в обитую стальными листами рубку.

Караван с десантом упорно пробивался к Московской Дубровке. В сполохах снарядных разрывов уже виднелся остов разрушенного бумкомбината. Поравнявшись с ним, головной катер круто взял вправо и устремился к берегу. Вслед за ним повторили маневр остальные транспорты. Прямо перед ними вспухли из воды пять или шесть фонтанов — вражеские артиллеристы перенесли огонь по десанту.

— Не забудь про лестницы и багры, когда прыгать на берег будешь! — крикнул Красовскому Николай.

— Кому поручено, не забудут. Я прослежу! — ответил тот и взводный не заметил в его голосе признаков страха.

Крупный снаряд упал метрах в пяти от левого борта и столб поднятой воды обрушился на палубу. Все вымокли до нитки. Следующий снаряд пробил борт чуть выше ватерлинии. Однако суденышко, казалось, все набирало и набирало ход.

Колобов смотрел на приближающийся берег и никак не мог сообразить, почему наши артиллеристы не переносят огневой вал в глубину обороны противника. У него начисто вылетело из головы предупреждение Терехина о том, что пушки будут бить по переднему краю немцев до последней минуты, чтобы помочь штрафникам высадиться и зацепиться за берег. Уже потом он смог по достоинству оценить ювелирную точность дивизионных артиллеристов и проникся к ним искренней благодарностью. А пока сидел на мокрой палубе, вцепившись руками в поручни, смотрел на рвущийся в клочья верхний край обрыва, куда через минуту предстояло взбираться его взводу, и повторял про себя: «Почему не переносят огонь? Почему не переносят?..» Николай увидел, как головной катер приткнулся к берегу бортом. Он тут же вскочил на ноги, подал команду приготовиться к высадке, перекинул автомат на грудь.

С шинели стекала вода, и Колобов, направив ствол автомата на берег, нажал на спуск. Удостоверившись, что патроны не отсырели, так же быстро проверил «ТТ». Катер, сбросив ход, почти вплотную подошел к узкой, метра в три, песчаной полосе, тянущейся под обрывом.