Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

Прочитав приказ, Колобов недоуменно уставился на сержанта. Доставка к ним врачей и боеприпасов, конечно же, обрадовала его. Но чтобы ради их роты был выслан специальный самолет — этого он не мог себе и представить. Тут власти командира полка, наверное, маловато. Не иначе как судьбой его роты заинтересовался штаб дивизии. Николай взглянул на часы. Без четверти десять. Надо не откладывая распорядиться насчет площадки.

Через полчаса, выбрав более-менее подходящий кусок поля, поставил Попова с двумя отделениями его выравнивать. Разбудил Никонова.

— Завтра отоспишься, а сейчас понаблюдай за противником. Может, засечешь что-нибудь интересное. С утра твоя помощь крепко понадобится. Как у вас на батарее со снарядами?

— Пока вроде не жалуются. Мы ведь в наступлении: за счет других участков подбрасывают.

— Видел, с насыпи пулемет ударил?

— Ага, я его еще вечером засек. Там метрах в пятидесяти левее у них еще один припрятан. В случае чего в момент придавим.

— Ладно, все равно погляди с часок. Анисимову скажешь, я к Козлову пошел, потом у Застежкина буду.

Обход позиций он решил начать с восточного участка, который по инерции продолжал считать фронтальным для роты. Пошел не по ходу сообщения, а напрямик, чтобы заодно проверить и бдительность выставленных дозоров. Идти в темноте по изрытой и исковерканной целине оказалось не просто. К тому же мешали отсветы зарева, поднимавшегося над Рабочим поселком № 5. Судя по доносившейся оттуда стрельбе, волховчане не прекратили свои атаки и ночью. Однако стрельба эта, похоже, за несколько часов так и не приблизилась к ним — немцы намертво вцепились в свои позиции.

— Стой! Кто идет? — остановил его испуганный голос невидимого в темноте часового.

— Свои, — ответил Колобов, но едва успел сделать еще шаг, услышал клацанье передернутого затвора.

— Пароль?

— Ладога.

Только теперь он различил за бруствером небольшого окопчика каску, надетую на завязанную под подбородком шапку и настороженно поблескивавшие из-под нее глаза.

— Кажись, это вы, товарищ командир? Проходите, — часовой опустил винтовку и зябко похлопал себя рукавицами по бедрам.

— Что-то не узнаю тебя. Из пополнения? — спросил Колобов.

— Нет, из минометного взвода, что вашей роте надысь придали. Вон наши «самовары» в окопчиках стоят, а народ в землянке греется, — словоохотливо объяснил боец.

— Замерз?

— Есть немного. Да ништо, скоро сменка. Минут пятнадцать стоять осталось.

— Когда сменят, скажи своему взводному, чтобы минут через сорок пять пришел ко мне на НП.

— Будьте спокойны, товарищ лейтенант, передам в точности.

— Траншея тут где? Что-то не вижу ее.

— А вон она, метрах в тридцати. Только в колючке не запутайтесь. Ее тут еще немец поставил, а мы сымать не стали, проходы только сделали.

Добравшись до траншеи, Колобов повернул направо, где по его расчетам должна была находиться землянка взвода Козлова. Прошел метров двадцать и никого не встретил. Неужели Козлов не выставил дозоров? Не похоже на него.

— Стой! Пароль! — раздался вдруг совсем рядом строгий окрик.

Ответив, Николай с трудом разглядел укрывшуюся в нише траншеи высокую фигуру с втянутой по самую шапку в ворот шинели головой.

— Это ты, что ли, Первухин?

— Так точно, товарищ лейтенант, — радостно отозвался боец. — Нахожусь на боевом дежурстве. Во взводе все в порядке.

— Как противник себя ведет? — остановил его Колобов.

— А никак, товарищ комроты. Как днем еще убрался за болото, так и сидит там, не шебуршится. Я прислушиваюсь.

— Ты, случаем, не дремлешь на посту?

— Как можно, товарищ лейтенант? — обиделся Первухин. — Да и на таком морозе разве вздремнешь?

— Ладно, это я пошутил, — успокаивающе сказал Николай. — Взводный где?

— Минут пять всего как в землянку пошел, чтобы подремать чуток. Он у нас хлопотливый…

— Где землянка?

— А вон этот ход прямо к ней ведет. Шагов через двадцать в часового упретесь. Он у самой землянки стоит.

Немцы, оставившие днем эту большую землянку, видно, любили и на фронте жить с комфортом: на небольших оконцах — аккуратные занавесочки, деревянный стол, стоял из обструганных досок, на нарах — постель. Из-за нее и распекал своих бойцов Козлов, когда Колобов вошел в землянку.

— Своих мало, так вы еще и немецких «диверсантов» решили во взводе развести? Выкинуть фрицевскую подстилку на мороз!..

Увидев вошедшего командира роты, старший сержант на полуслове прервал разнос, по-уставному четко и толково доложил об обстановке.