Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

Неподалеку, в овраге, остановились на ночевку два тяжелых КВ и четыре тридцатьчетверки.

Тщательно спланированная штабами двух фронтов и утвержденная Ставкой операция «Искра» осуществлялась трудно. За четыре дня кровопролитных боев наступавшие на левом фланге 67-й армии 86-я стрелковая дивизия и 34-я лыжно-стрелковая бригада вместо намеченного по плану полного блокирования и уничтожения вражеского гарнизона Шлиссельбурга смогли лишь пробиться к железнодорожному полотну с юго-западной окраины города.

На правом фланге, в районе Невского пятачка, истекала кровью 45-я гвардейская дивизия генерала Краснова, сумевшая лишь немного расширить плацдарм.

Обойдя с юга сильно укрепленный немцами Второй городок, 123-я стрелковая дивизия вынуждена была перейти к обороне. Застопорилось наступление и у Рабочего поселка № 3. И только 136-я стрелковая дивизия генерала Симоняка, продвигавшаяся в центре боевых порядков армии, смогла врезаться в оборону противника клином глубиной пять километров. Передовые позиции наступавшего в первом эшелоне 269-го полка располагались 16 января уже в трех километрах от Рабочего поселка № 5. Примерно на такое расстояние с восточной стороны к поселку приблизились подразделения 18-й стрелковой дивизии Волховского фронта.

Каких-то шесть километров отделяло теперь воинов-ленинградцев от Большой земли, но они казались непреодолимыми. Гитлеровское командование бросало в этот узкий коридор все новые и новые войска, усиливая их мощными огневыми средствами.

Семнадцатого января после артиллерийской подготовки и авиационно-бомбового удара по позициям вражеских войск части 136-й дивизии смогли продвинуться вперед еще на полтора — два километра. К исходу дня батальон Пугачева ворвался во вражескую траншею, протянувшуюся всего в километре с небольшим от Рабочего поселка № 5, где по плану операции должны были соединиться части Ленинградского и Волховского фронтов.

Впереди и слева — усыпанное снежными кочками, незамерзающее зимой болото, тянущееся вплоть до возвышающейся над местностью насыпи узкоколейки. Справа — перепаханное снарядами и бомбами поле, за которым начинался молодой подлесок. За ним — та же насыпь узкоколейки, где закрепились немцы. И поле, и болото, и заброшенные огороды на левом фланге роты — все это простреливается с насыпи из всех видов оружия.

Обновившиеся за эти дни на три четверти роты батальона остановились в том порядке, в каком наступали: восьмая и девятая — в оставленной противником траншее. Седьмая, продвигавшаяся на правом фланге, спешно окапывалась на истерзанном воронками поле. В ней находился и комбат, заменивший в последней атаке смертельно раненного лейтенанта Абрамова. Эта атака и последовавшие за ней две отчаянные попытки немцев вернуть свои позиции, казалось, выжали последние силы и из наступавших, и из оборонявшихся. Поэтому переданный через связного приказ Пугачева — закрепиться на занятом рубеже — откровенно обрадовал Колобова. Люди окончательно вымотались. Многие не спали уже две-три ночи, а место для передышки удачное — есть землянки для отдыха. Значит, можно будет по очереди обсушиться и обогреться. День близится к концу и немцы тоже не железные, вряд ли полезут на них в темноте.

И вот когда Николай приказал командирам взводов наскоро подправить на всякий случай траншею и организовать посменный отдых бойцов, лейтенант Дудко поднял свою восьмую в несанкционированную атаку. Со слов уцелевших он крепко приложился перед этим к фляжке и что-то кричал об обещанных командованием фронта наградах тем, кто первыми соединится с частями Волховского фронта.

Самое удивительное, что противник не открыл огня по атакующим. Потрясенный Колобов на какой-то миг тоже поверил, что немцы, наконец, не выдержали напряжения четырехдневных боев и очистили оставшийся коридор между двумя сближающимися фронтами.

Дудко впереди роты потрясал автоматом над головой. За ним с дружным «ура» бежали его бойцы.

— Что он делает, идиот? Сам в капкан лезет. Надо вернуть роту! — услышал Николай задыхающийся от волнения голос своего замполита и мгновенно отрезвел от минутной надежды на благополучный исход происходящего.

Но кто может вернуть, кроме самого командира, бросившихся вперед по его приказу бойцов? Видит ли все это Пугачев? Наверное, да — поле хорошо просматривается с места, где сейчас находится комбат. И все равно нужно немедленно послать к нему связного, срочно подготовиться к возможной контратаке противника.