Нгуен Динь Тхи - Разгневанная река

Куен подозвала одного из своих бойцов:

— Укрепи это знамя вон на той высокой вышке.

Вернулся Мам:

— Боец умер, Шау.

Мам вдруг вгляделся в лицо одного из курсантов и изменился в лице. Выхватив револьвер, он, подскочив к курсанту, выволок его из ряда.

— Это Тыонг! Ну да, это он!

Курсант, белый от страха, лепетал что-то заплетающимся языком.

— В чем дело, Мам? — к ним подошла Куен.

— Это же сын депутата Кханя!

— Ах, вон оно что… Ладно, иди на склад, скажи: пусть ребята заберут все боеприпасы. А я распоряжусь, чтобы здесь сделали носилки, надо вынести нашего погибшего товарища.

Солнце поднялось уже высоко. Отряд возвращался домой. Бойцы были увешаны оружием. Четверо несли на носилках тело бойца. Позади плелись курсанты, сгибаясь под тяжестью ящиков с патронами.

Несмотря на гневные окрики Мама, то один, то другой поднимал к небу винтовку и палил в воздух, не зная, как выразить свою радость.

Наконец они подошли к лесу, и нестройная цепочка людей исчезла среди высоких деревьев.

— Придем в село До, устроим привал, — предложила Куен Маму. — А об этих курсантах надо поговорить с Тхе, того, кто не опасен, можно отпустить прямо сейчас. Погоди, я что-то не вижу этого Тыонга!

Куен и Мам остановились и пропустили мимо себя колонну курсантов. Тыонг и в самом деле исчез.

Когда поднявшаяся река затопила всю пойму, Соан перебралась в село и поселилась в давно заброшенном доме тетушки Дьеу, по соседству с Хоем. После гибели старого Ты Гатя Ка больше не уходил из дому, теперь он жил с сестрой.

Кой часто появлялся в селе и каждый раз навещал Соан и Ка. Приходил он обычно, когда уже смеркалось, ужинал вместе с ними и шел проведать односельчан, навещал то одну семью, то другую, возвращался поздно ночью, а утром чуть свет уходил. Иногда к нему приходил Хой и они засиживались за полночь, обсуждая какие-то свои дела. Услышав однажды краем уха их разговор, Соан догадалась, чем они заняты, но, разумеется, никому об этом не говорила. Она знала, например, что Кой создал тайный отряд самообороны из своих же, жнецов-поденщиков и нескольких учеников Хоя. Они часто уходили за село Кот и там учились стрелять, владеть холодным оружием.

Как-то Соан возвращалась от тетушки Дон, шла, задумавшись, по дамбе и вдруг лицом к лицу столкнулась с Тыонгом. Вид у него был какой-то странный, он был без головного убора, босой и весь перепачканный глиной. Натолкнувшись на Соан, он сделал вид, что не узнал ее, быстро спустился с дамбы и исчез.

На следующий день Соан узнала, в чем было дело. В сумерки, как всегда, пришел Кой, он был вне себя от радостного возбуждения.

— Слышала, наши взяли пост До? Там конфисковали плантацию и роздали землю. Настоящий праздник!

«Ах, вот оно что! — подумала про себя Соан. — Тогда все понятно». Она хотела рассказать Кою о встрече с Тыонгом, но потом передумала. Одно упоминание имени этого подлеца было ей невыносимо.

Кой коротко рассказал Соан, как брали пост, и поспешил к Хою.

Спустя несколько дней вечером явился Ка и, округлив глаза, сообщил:

— Знаешь, сегодня депутатша вернулась из Ханоя!

— Плевать мне на них.

— Но они вернулись все, сама депутатша, и дочка, и зять!

Соан, как ни была зла, расхохоталась:

— Ну до чего ты смешной! Откуда ты знаешь, что это зять?

— Тетушка Ден сказала! А знаешь, депутатша насовсем переехала в деревню.

— У них здесь дом, пусть себе живут!

— Да нет, ты не понимаешь! Она говорит, что этот ее зять окончил школу и поддерживает Вьетминь.

— Подумаешь, все теперь только и говорят о Вьетмине!

Хотя Соан и возражала брату, однако ей самой все это показалось довольно странным. С самых новогодних праздников семья депутата перебралась в Ханой и ни разу не показывалась здесь, и вот теперь они почему-то снова вернулись в деревню.

На следующий день депутатша появилась в селе, она зашла в дома нескольких батраков. Посидела, повздыхала, посочувствовала тем, у кого родные погибли от голода. Сказала, что в этот урожай ни о каких налогах и долгах нечего и думать, все платежи нужно отложить, ведь главная ценность — это люди, а богатство — от бога, сегодня оно есть, завтра нет. Хвалилась, что дочке повезло, муж попался хороший, образованный человек, сотрудничал в какой-то ханойской газете. Японцы поняли, что он «политик» — слишком хорошо он разбирается в обстановке, — ну и стали за ним следить. Пришлось срочно покинуть Ханой. Потом она жаловалась на депутата, завел, дескать, женщину в Хайфоне, глаза бы на него не смотрели, и Тыонг туда же, развратничает, впрочем, бог с ними, пусть живут себе в Ханое, делают что хотят, она теперь будет жить с дочерью и зятем, вернулась в свои родные края и никуда отсюда больше не уедет.