Джорджия Хантер - День, когда мы были счастливы [litres]

– Я могу узнать, есть ли место еще для одного ребенка, – предложила она, но тут как раз вернулась Гундула, и остаток дня женщины работали молча.

Перед уходом Эдит сумела передать Миле свой адрес, написанный на уголке, оторванном от какой-то газеты Бэкеров.

– Я живу чуть дальше по улице, – прошептала она. – Приходи днем, когда мои соседи на работе: они… бдительные.

Мила смотрит на треугольный клочок бумаги в ладони, проверяя адрес: «Збиерская, 4».

– В какое место? – интересуется Эдгар. – Я хочу в парк.

– Твоя мама попросила меня зайти к Эдит, портнихе, – врет Мила. – Ты ее знаешь, видел дома. На прошлой неделе она снимала с тебя мерки для рубашки.

– Зачем?

– Неважно. Это займет одну секунду.

Мила нажимает кнопку звонка рядом с фамилией Эдит, радуясь, что портниха указала ее вместе с адресом, и в следующее мгновение в динамике раздается голос Эдит.

– Кто там? – спрашивает она на польском.

Мила прочищает горло.

– Эдит, это… это Иза. Со мной Эдгар. Пожалуйста, можно нам войти на минутку?

Через секунду дверь жужжит, и Мила с Эдгаром поднимаются по узкой лестнице к двери с номером «3В».

Эдит встречает ее с улыбкой.

– Привет, Иза. Эдгар. Пожалуйста, проходите.

Эдгар хмурится, когда они входят внутрь.

– Прошу прощения за внезапное вторжение, – говорит Мила. Она смотрит на Эдгара, гадая, насколько хорошо он понимает польский, и поднимает глаза обратно на Эдит. – Вчера ты упоминала про монастырь…

Эдит понимающе кивает.

– Да. Это в городке Влоцлавек, около восьмидесяти километров отсюда. На самом деле сегодня я отправила письмо, чтобы уведомить их, что есть нуждающийся ребенок. Я сообщу тебе, как только получу ответ.

– Спасибо, – Мила выдыхает. – Я… очень благодарна за помощь.

– Конечно.

Эдгар дергает Милу за юбку.

– Мы можем идти? Минута уже прошла.

– Да, мы можем идти. Мы идем в парк, – разворачиваясь к двери, добавляет Мила, переходя на немецкий и стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.

– Спасибо, что пришла, Иза, – говорит Эдит. – Не замерзните.

– Постараемся.

На следующий день, уже вешая свое пальто на вешалку в прихожей Бэкеров, Мила чувствует, что что-то не так. В квартире мертвая, пугающая тишина. Герр Бэкер уже должен быть на работе, но чаще всего к приходу Милы Гундула слоняется без дела, пишет список поручений, а Эдгар играет с мячом или носится по квартире в воображаемой битве, крича «Пиф! Паф!» и сложив пальцы пистолетом. Однако сегодня тишина в квартире заставляет кровь Милы похолодеть.

Ее пронимает дрожь, пока она идет по коридору в гостиную. Там пусто. Она идет в сторону кухни, но замирает у двери в столовую. В дальнем углу комнаты во главе стола неподвижно сидит Гундула. Даже из коридора Мила видит, что у нее красные щеки, а глаза горят от гнева. Сражаясь с порывом бежать так же быстро, как пришла, Мила поворачивается к Гундуле, но стоит в дверях.

– Фрау Бэкер? Все в порядке? – спрашивает она, сцепив руки у талии.

Мгновение Гундула сердито смотрит на нее, а когда говорит, ее губы едва шевелятся.

– Нет, Иза, не все в порядке. Эдгар рассказал мне, что вчера по пути в парк вы заходили домой к портнихе.

У Милы перехватывает дыхание.

– Да, заходили. Прошу прощения, я должна была вам рассказать.

– Да, ты должна была мне сказать, – голос Гундулы вдруг становится громче и суровее, чем Мила когда-либо слышала. – Что, скажи на милость, послужило причиной такого визита?

Мила предполагала, что Эдгар может проболтаться, и придумала отговорку.

– Я спросила, не сможет ли она прийти ко мне на неделе, – начинает Мила, – поскольку мне крайне нужна новая юбка. Мне было неловко говорить вам, – Мила опускает глаза. – Я ношу эту уже несколько лет, потому что… не могу позволить себе купить новую. Эдит однажды упомянула, что у нее есть лишняя ткань, которую она может продать за малую долю того, что она стоила бы в магазине.

Гундула пристально смотрит на Милу и медленно поводит головой слева направо.

– Юбка.

– Да, мадам.

– И где эта юбка?

– Она кроит ее для меня. Сказала, что принесет на следующей неделе.

– Я тебе не верю.

Самообладание, которое Гундула сохраняла минуту назад, начало трещать по швам.

– Простите?

– Ты врешь! По глазам вижу! Врешь про юбку, про свое имя, про все!

В дверном проеме позади Гундулы показывается лицо Эдгара.

– Mutter? [112] Мама (нем.) Что…

– Я велела тебе оставаться в комнате, – рявкает Гундула. – Иди!