Игорь Угольников - Подольские курсанты

Немецкий офицер, мокрый с головы до ног, мелко трясся не то от холода, не то от страха, внимательно следил за движениями генерала Смирнова, словно боялся упустить что-то для себя важное. Похоже, он так и не оправился от того ужаса, стараясь во второй раз быть начеку.

Денщик мрачно молчал, понимая, что ничего хорошего от его нынешнего положения ждать не стоит. Кажется, он точно знал, что такое плен, возможно, уже бывал в похожей ситуации ранее. На его лице была заметна придурковатая улыбка случайно пойманного хулигана.

Василий Андреевич внимательно просмотрел документы пленных и отдал их стоявшему рядом полковнику Стрельбицкому:

– Кто будет переводить?

Все знали, что штатного переводчика накануне сильно зацепило осколком, и его еще прошлым вечером отправили в тыловой госпиталь.

– Есть у меня на примете один курсант. – Полковник повернулся к посыльному и вполголоса отдал приказание.

Через несколько минут в блиндаж явился курсант Васильков.

– Разрешите, товарищ генерал-майор? – Его обычно веселое лицо, утяжеленное круглыми очками, на этот раз выражало серьезную озабоченность. – Курсант Васильков по вашему приказанию прибыл!

– Проходи. – Генерал Смирнов окинул его внимательным взглядом. – Немецкий знаешь?

– Так точно. В школе отличником был.

– Будешь переводить.

Начали с денщика. Обрадованный возможностью выторговать себе жизнь фельдфебель затараторил так, что Василькову пришлось несколько раз переспрашивать и уточнять то, что он слышал. Денщик был явно раздосадован, что его плохо понимают, ему казалось, чем больше и быстрее он выпалит, тем ценнее будут его сведения, тем выше будут его шансы на спасение.

Офицер исподлобья смотрел на своего разговорившегося денщика, изредка недовольно покачивал головой, а один раз в сердцах выпалил прямо ему в лицо:

– Свинья! Они все равно пристрелят тебя! Они же варвары!

Так перевел Васильков. Смирнов и Стрельбицкий сурово покачали головами.

Фельдфебель осекся на полуслове, потом встрепенулся и, не глядя на своего хозяина, продолжил:

– Я готов вам помогать. Я все расскажу. Скоро будет удар по Большой Шубинке.

Замерли все, кто был в эту минуту на КП. Василькову, замолчавшему последним, показалось, что он только что сказал что-то страшное, какой-то важный секрет.

Командиры подошли к лежащей на столе карте. Вот она – Большая Шубинка, левый фланг нашей обороны. Что могут предпринять здесь немцы? Форсировать реку и ударить в обход?..

Неожиданно оживился немецкий офицер:

– Почему вы не сдаетесь? Поляки сдались, французы сдались… А вы продолжаете упорствовать! Почему?

Генерал отвлекся от карты и посмотрел на немца. Куда только делась его дрожь! Сейчас перед Смирновым стоял не мокрый, трясущийся от страха пленник. Теперь это был настоящий солдат рейха – преданный фюреру и беспощадный к его врагам! В горящих голубым огнем глазах под воспаленными красными веками металось пламя ненависти, казалось, еще немного, и фашист бросится на генерала прямо со связанными руками. Последний жест отчаяния, генерал знал это по опыту, может преобразить человека, явить его истинную натуру, даже здесь, в плену, даже в такой безнадежной ситуации, как у этого офицера.

– Шесть дней назад мы окружили отряд русских. Мы легко могли перебить их, но поступили цивилизованно: мы предложили им сдаться. Но они… – Немец на слове поперхнулся. Переводивший его речь Васильков завороженно ждал продолжения, ему очень хотелось узнать, что же сделали наши ребята.

Зато генерал Смирнов сразу понял, о чем речь. При въезде в деревню Зеленино противник устроил засаду. Фашисты пропустили бойцов охранения, а когда появились машины с орудиями, окружили их и открыли огонь. Погибли командир батареи и его помощник. В ответ на предложение сдаться курсанты ответили дружным огнем. Гитлеровцы не выдержали такого натиска и стали разбегаться. В результате батарее удалось пробиться к своим.

Немец наконец откашлялся. Отпихнув в сторону испуганного денщика, он ринулся было вперед, но наткнулся на ствол направленной в грудь винтовки.

– Наша дивизия успешно воевала в Европе. Там все было цивилизованно и понятно. Но здесь… Русские солдаты совсем не хотят сдаваться! Мы могли их всех перестрелять, но поступили благородно – предложили им почетный плен. И что наделали ваши юнкера? Они разгромили нашу роту и захватили орудия!

Смирнов улыбнулся. С одной стороны, он был горд подвигом советских воинов, своих подчиненных, отказавшихся сдаваться, с другой – его слуха коснулось знакомое и, казалось бы, навсегда забытое слово «юнкер». Было странно и непривычно, словно он опять вернулся в то далекое время…