Владимир Калачев - Не склонив головы

Локатор с многорезонаторным магнетроном был подготовлен для массового производства на заводах. Но Органов уже тогда задумал создать новый, более совершенный тип радиолокационной станции дальнего действия. Принципиальную схему магнетрона для такой станции и основные расчеты приемного устройства Аркадий Родионович почти подготовил. Нелепая случайность — плен — оторвала ученого от работы над новым радиолокатором. И вот завод, где создается один из видов этого мощного боевого оружия, но создается против его родины.

Петр Михайлович Луговой попал в тот же цех, в котором находились Соколов и Пашка. Пленных использовали на самых тяжелых работах. За день они уставали так, что к вечеру буквально валились с ног.

Закаленный долголетней службой в армии, Луговой крепился. Правда, за небольшой промежуток времени Петр Михайлович заметно осунулся, но глаза его большие, серые, по-прежнему смотрели бодро.

Луговой с первого же дня попытался понять, что за продукцию выпускает завод? Выяснить это оказалось не так легко, как он предполагал — почти на каждом шагу стояла немецкая охрана. Людей никуда не допускали. Кроме того, Луговой о радиолокационных станциях имел лишь самое приблизительное представление — ему не довелось видеть их на фронте. Однако он не оставлял своих намерений побольше узнать о производстве. Через некоторое время он обратил внимание на то, что охранники и цивильные мастера строго следят за тем, чтобы русские рабочие не задерживались возле конвейера, находились дальше от поступающей в цех продукции. Сначала Луговой не придал этому особого значения, но чем больше присматривался к производству, к порядкам на заводе, тем беспокойнее становилось у него на душе. С каждым днем в голову все настойчивее лезли тревожные мысли: «Завод — военный!.. Здесь выпускают секретную продукцию!..» Понимая, как это важно, Петр Михайлович решил поговорить с Соколовым.

К сообщению товарища Соколов отнесся неожиданно скептически.

— Все думаешь? — хмуро отозвался он. — Зачем? Мы — в Германии, попробуй пикнуть, не успеешь моргнуть — прихлопают. — Он нагнулся ближе к Луговому, хотел что-то добавить. Но увидев, как сердито сдвинуты его брови, каким вдруг холодным и жестким стал взгляд, замолчал.

— Что же, Костя, высказывайся до конца.

У Соколова задергалось веко, он прикрыл его рукой и с сомнением произнес:

— Фрицы побоялись бы допустить нас к секретному производству. Они же не дураки, понимают, из-под ружья много не сделаешь, да и покорность «завербованных» слишком не надежна.

— Ты ошибаешься, Костя, — горячо заговорил Луговой. — Понимаешь, не хватает у немцев рабочих рук, все пожирает фронт! После Сталинграда им не до выбора, некогда!

— Да, траур они справляли неспроста.

— Знаешь, Костя, нам надо установить, что за аппаратура выпускается заводом.

Соколов неопределенно кивнул головой. Он снял с себя куртку, забрался на верхние нары и начал неторопливо зашивать рукав. Выражение лица его было сосредоточенным, он старался прихватить разорванное место двойным швом. Однако портняжное дело продвигалось медленно, прелые нитки обрывались. Соколов злился, дергал за иголку, но получалось еще хуже. Он старался ни о чем не думать, но раздражение росло. У него появилось твердое убеждение — Луговой что-то замышляет.

«Неужели не ясно, стоит попытаться что-либо предпринять и нас немедленно уничтожат, — думал Соколов. — Ведь мы находимся в самом центре Германии. И чего Петро егозится? В наших условиях главное — выжить. Рисковать собой и товарищами глупо и не просто глупо, недопустимо». Соколов вспомнил, что Луговой однажды сказал ему: «За жизнь необходимо бороться!» Да, с этим Соколов был вполне согласен. Не напрасно же он решился на побег! Но разве добровольный риск означает борьбу за жизнь? Нет, Петро противоречит себе. Соколов нервно подернул плечом, с досадой посмотрел вниз, где сидел Луговой.

Петр Михайлович негромко разговаривал с Пашкой и, казалось, не замечал Соколова. За весь вечер Петр Михайлович вообще больше не обращался к старому товарищу. И Соколову стало не по себе.

Прошло несколько дней, Луговой все время думал об огромных и непонятных ему блоках, тех самых блоках, что без конца поступают в цех из других корпусов. Пашка как-то высказал предположение: «Это, по-моему, генераторы. А при них вроде приемники, но совсем новые, я таких не встречал». В другой раз Пашка дополнил: «Аппаратура, наверное, предназначена для подводных лодок». Но это были только предположения.