Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Иные ребята кружились в кругу, стараясь ближе прижать к груди своих избранниц, даже умудрялись на ходу незаметно чмокать их в губы, а то и приподнять на руках и закружить так, чтобы они завизжали. А он, Симон, — упаси господь! Он даже не глядел на свою партнершу.

И тут один из соседей, глядя на сержанта, сказал Менаше:

— Знаете, Менаша, что я вам скажу. Если б ваш сынок обладал вашим язычком, вашей мудростью, Рута Сантос уже давно влюбилась бы в него.

— Как же она может в него влюбиться, — тихонько вставил кто-то, — если он ее боится как огня?.. Держится от нее на расстоянии полукилометра.

— Чего вы хотите? — вмешался Симха Кушнир, наблюдая за танцующей парой. — Он правильно танцует. В армии его так воспитали. Танцевать надо вежливо… Поняли?

Все эти дни Менаша делал все возможное, стараясь, чтобы Гедалья и Нехама заставили дочь не упустить такого чудесного жениха. Как-никак Менаша и Гедалья старые друзья, не один пуд соли съели, испытали и сладкое и горькое, почему же им не породниться? Симон ведь отличнейший парень. Она у него будет жить, как царица, на руках он ее будет носить. А то, что парень немного стеснительный и малоразговорчивый, — невелика беда. Зато Руту языком бог не обидел. Вот и будут дополнять друг друга…

Но родители внимательно выслушивали бондаря и твердили одно: дочь у них уже не маленькая и все зависит от нее и от сержанта. Пусть они сами решают. Право, не стоит вмешиваться в любовные дела. Никто не говорит, что Симон плохой жених, но это уже не дело родителей. К тому же зачем пороть горячку: ребята еще молоды и все у них впереди.

С момента возвращения со службы Симон зачастил в дом Сантосов. Несколько раз даже приглашал Руту в клуб, и они отправлялись туда вместе. Казалось, что все уже пошло на лад. Менаша очень радовался этому… Но не успел сержант еще освоиться с гражданской жизнью, как снова довелось собираться в путь.

А в день перед отъездом на сборы, когда Симон после свидания вернулся на рассвете домой, отец понял, что между ним и Рутой пробежала черная кошка. Видимо, их дружбе конец.

Сколько ни допытывался отец у сына, желая узнать, что произошло, почему он такой мрачный, почему вернулся со свидания такой расстроенный, тот упорно молчал. И уехал, так ничего и не рассказав отцу.

Отец ни о чем другом не думал. Никак не мог попять, что же такое произошло между Рутой и Симоном. Пытался выяснить что-нибудь у Руты, но и это оказалось бесполезным делом. Упрямая и насмешливая, она только пожимала плечами и говорила о чем угодно, только не о том, что произошло между ней и Симоном.

Вскоре девушка получила от Симона письмо, но оно осталось без ответа. Что она могла ему ответить, если он подробно описывал, какие сапоги ему выдали и как его там кормят?

Рута видела, как Леся вся светится от счастья, получая письма от Шмулика, как по нескольку раз их перечитывает, и ее неожиданно охватила зависть, и она еще больше разозлилась на Симона, который не умеет даже толковое письмо написать. Такое письмо, где хотя бы намек на любовь сквозил…

В конце концов Рута постепенно примирилась с мыслью, что счастье от нее отвернулось, и окунулась с головой в работу. Никого из ребят не хотела видеть, никого не хотела знать. Занята она теперь была по горло. Целая гора работы, можно сказать, свалилась на нее и на ее девчат. Не хотелось ударить в грязь лицом, и пришлось выполнять нормы и за мобилизованных ребят, делать такие работы, которые раньше выполняли только парни. Теперь она и ее подруги имели дело с лошадьми, машинами, они качали воду из Днестра, бороновали — и чего только не делали, выполняя много непривычного для девичьих рук. Но что поделаешь, когда столько молодых рабочих ушло из артели!

Однако со всем этим можно было бы мириться, если бы со всего мира не приходили такие тревожные вести. Они никому не давали покоя. Рейзл уже даже не решалась рассказывать, что пишут из разных мест люди, которые должны были приехать этим летом в Ружицу на отдых, в гости, в отпуск к матерям и близким. Не говоря худого слова, они писали, что, в связи с тревожными событиями в мире «и вообще», даже не представляют себе, когда смогут приехать…

Как раз в это тревожное время неожиданно нагрянул из Москвы старший брат Сантоса — Пинхас Сантос. Хотя гость был всего лишь на пять лет старше виноградаря, но голова его уже была совершенно седая, а глаза были скрыты под большими роговыми очками. И это в то время, когда все отлично знали, Сантосы никогда до глубокой старости не носили очков. И вообще этот Пинхас совсем не походил на своих предков…