Григорий Полянкер - Старый Сантос и его потомки

Тяжелым размеренным солдатским шагом шел рядом с первой подводой Ицхак Сантос. Он то и дело подхлестывал лошадей, подбадривал соседей. Надо было спешить, подальше уйти из этого зеленого лабиринта, свернуть с большой дороги. Необходимо было запутать следы — на тот случай, если начнется преследование. Нужно было поскорее вырваться из этого края, который за последнее время для него и его односельчан стал кромешным адом. Поскорее бы пересечь границу этого маленького государства, а там, возможно, уже удастся прибиться к другому берегу, вздохнуть полной грудью.

Если все односельчане сошлись на том, что он, Ицхак Сантос, не должен идти к враждебно настроенным лицемерным и жестоким блюстителям закона, если все как один бросили свои насиженные гнезда и вместе с ним уходят от опасности, то он должен сделать все, чтобы не попасть с ними в западню. Он теперь должен заботиться не только о себе и о своей семье, но и об этих измученных и обездоленных людях, которые шагают рядом с ним, удрученные неизвестностью.

Все понимали: чем быстрее они уйдут отсюда, тем будет для всех лучше и безопаснее. Конечно, такой пожар не сможет не привлечь к себе внимания. Безусловно, вызовут полицию из города, и первый, на кого падет подозрение, будет он, Ицхак Сантос. Стало быть, выход один-единственный: как можно скорее вырваться из этой страны и пересечь границу. Тогда будут какие-то шансы на спасение. Нужно добраться до Молдовы, там, очевидно, не такие страшные законы, как здесь. Может быть, там и иные обычаи, да и порядки иные, кто его знает…

Но, как бы там ни было, хуже не будет.

В это почему-то все поверили.

И люди, и лошади, выбиваясь из сил, торопились, никому не давали передышки. Да и никто не жаловался на усталость.

Необычный табор с маленькой отарой овец и несколькими коровами свернул наконец с большого шляха и передвигался просто по чистому полю, проселочными дорогами.

До самого утра шли они без отдыха. Малыши и старые люди кое-как умостились среди узлов и вещей на подводах, а все остальные двигались молча, сосредоточенно, думая о постигшей их беде.

Никто из них не заметил, как грозовые облака заволокли небо от края до края, как погасли мерцавшие недавно звезды, как скрылся молодой месяц и подул пронзительный ветер. Прошло еще немного времени, и хлынул дождь, колючий и холодный. Ветер и дождь пронизывали насквозь. Все закутались в первое попавшееся под руку тряпье и с тревогой посматривали на небо — хоть бы рассеялись эти свинцовые тучи, обложившие все небо от края и до края. Казалось, и чистое небо отвернулось от изгнанников. Надвинулось низко над землей, черное и холодное. Ни зги вокруг.

В полдень добрались к дремучему лесу, который чернел вдали от проселочной дороги. За эти долгие часы они преодолели большое расстояние, оставили далеко за собой родной поселок, экономию. Кажется, настала пора передохнуть, напоить и накормить лошадей, дать также подкрепиться голодным детям, подоить коз, коров, самим вздохнуть и обдумать свой дальнейший путь.

Тут и там запылали костры, и озябшие ребята радовались и кричали, собирались вокруг. Женщины напоили всех парным молоком, и это придало немного сил беглецам.

Все делалось быстро, ведь опасность еще не миновала. Жандармы, упаси бог, могли нагнать бегущих, схватить Ицхака Сантоса…

Односельчане глядели на него с удивлением: человек, который, что называется, мухи не обидит, так жестоко, недрогнувшей рукой отплатил Курту Вальбе. И не только за его, Сантоса, беду, он отомстил за горе всех, за все унижения и муки, что Курт Вальбе причинил его друзьям, с которыми он осваивал эту каменистую землю!

И хотя дорого им пришлось заплатить за свершенное Сантосом, но его никто из спутников не осуждал.

За эту тяжкую и долгую дорогу люди еще больше полюбили своего мужественного вожака. Они полностью положились на него, доверились ему, словно он все знал и мог выручить их из любой беды. Все видели в нем верного защитника, человека, за которым готовы были идти в огонь и воду. А Сантос, чувствуя это, не знал покоя, понимая, какую ответственность взял на себя.

За эти двое суток, в течение которых они исходили немало по неизвестным, болотистым, скользким от грязи дорогам, люди и скот порядком уже выбились из сил. Лошади еле переступали разбитыми ногами, и людям то и дело доводилось подставлять плечо, чтобы вытащить из грязи застрявшие подводы, подталкивать в гору или придерживать их, когда они спускались с круч.