Огненные фарватеры

Все нормально. Фашисты постреливают изредка и лениво, снаряды взрываются, и отблески разрывов мелькают за Северной дамбой Морского канала и перед Южной. Иногда совсем неподалеку, и тогда над нашими головами свистят осколки.

Вдруг вспыхнул огонь на воде, и стрельба с вражеской стороны усилилась. Мы увидали, что она сосредоточена по этому костру.

— Лейтенант! — крикнул Богданович. — Быстро в катер и разобраться, в чем дело!

Спрыгнуть в катер дело привычное. Орешкин уже запустил двигатель. Я оттолкнулся ногами от берега.

Пошли прямо на огонь, на разрывы снарядов. И чем ближе подходили к горящему бронекатеру (теперь мы ясно видели, что пылает именно он), тем больше удивлялись. Корабль на вполне приличном ходу описывал циркуляцию, что спасало его от прицельного артогня фашистов.

— Боря, подходи с правого борта, в район боевой рубки!

Орешкин нацелился подойти. Я выскочил на носовой пастил ЗИСа. Прыгнул и оказался прямо против двери рубки. Щелкнул замком-задрайкой. В это время бронекатер качнулся на волне, дверь отворилась. При тусклом свете карманного фонаря, лучом которого я обшарил рубку, увидел командира катера. Убит или ранен? Разбираться было некогда. Надо тушить пожар, от него может произойти взрыв. Выскочил из рубки на палубу, и тут же с левого борта, рядом, поднялся всплеск. Осколки ударили по корпусу, по башням. Побежал в корму. К счастью, на палубе валялся кусок ветоши, и я, обжигая руку, вращал маховики клапанов дымаппаратуры. Рядом горели дымшашки. Надо было сбросить их за борт. На правом борту повезло. У всех дымшашек прогорели крепления. Тут же столкнул их за борт. Потом подбежал к стеллажам левого борта. С помощью ломика сбросил дымшашки в воду. Огонь погас, и стрельба прекратилась. Покончив с пожаром, подбежал к машинному люку, отдраил его. В проеме появился старшина 1-й статьи.

— А вы, товарищ лейтенант, откуда здесь взялись?

Объяснил ему ситуацию. Подошел второй бронекатер. На него сняли убитых и раненых. Потом взяли поврежденный корабль на буксир и повели его в базу. Мы с Орешкиным на ЗИСе поспешили на дамбу Морского канала. Надо было доложить капитану 2-го ранга Богдановичу о том, что произошло на море.

— Ну вот и все, физрук, — сказал он, выслушав этот доклад. — Можешь идти и заниматься своими непосредственными делами. Кажется, завтра соревнования по волейболу?

— Не завтра, товарищ капитан второго ранга, а уже сегодня. Времени-то — четыре десять. Разрешите вопрос?

— Давай!

— Конвой как, товарищ капитан второго ранга?

— Пока немцы стреляли по блуждающему бронекатеру, конвой прошел.

Через три дня снова конвой. Опять мы, — старший лейтенант Чудов, Борис Орешкин, кто-то из флагманских специалистов ОВРа — в голове Северной дамбы Морского капала.

Немцы ведут огонь. Наши корабли идут. Мы ждем. Снаряды с воем перелетают через наши головы и с грохотом плюхаются в воду. Ну и что? Идет война, а у меня здесь самая спокойная должность. Не должность, а прямо синекура.

Солнечным августовским днем 1942 года наш МО-209 нес брандвахту у Лавенсари. Это было тем же дозором, только при входе на рейд. Как выяснилось, у Соммерса при разведывательном тралении подорвались три катера. Наши корабли возвратились в базу, буксируя катер МО и катер-тральщик типа «Рыбинец». Другой «Рыбинец», Р-806, остался на минном поле.

И вот мы получаем приказ: идти к Соммерсу, найти Р-806, а далее действовать по обстановке. То есть либо привести его в базу, либо уничтожить. Опасное задание: МО-209 предстояло вступить на роковое минное заграждение противника, не рассчитывая ни на чью помощь.

От Лавенсари до Соммерса миль двенадцать. Минут тридцать полного хода. А до минного поля и вовсе минут двадцать.

Я стоял на мостике, наблюдал за своим помощником. По его виду я понял, что даже он, человек, который у нас на корабле олицетворял само спокойствие, как говорится, чувствовал себя не в своей тарелке.

— Саша, останься на ходовом.

Панфилов ответил «есть», а я, спрыгнув на палубу, пошел в корму, — к сорокапятке, к комендорам. У пушки кроме ее расчета стоял самый старший на МО-209 по возрасту — минер краснофлотец Михаил Кольцов. Был он любителем рассказать историю-другую про места, где ему приходилось жить. Сейчас он молчал, внимательно всматриваясь в отведенный ему расписанием сектор по наблюдению за водой.

«Восемьсот шестой» мы обнаружили с расстояния мили в три. Катер покачивался на легкой зыби, плавая носом кверху, как огромный поплавок. Мы приблизились к нему, и нервное напряжение усилилось еще больше. Мы ожидали взрыва мины… Наконец, Р-806 рядом. На «самом малом» МО-209 подошел к его левому борту. Главный старшина Деревяшкин первым шагнул к леерам, обернулся ко мне, ожидая приказа, и предложил: