Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

Поистине удивительна жизнь!.. Мог ли думать он, мальчишка, номер 47704, узник «Спорт-Паласта», которому, как и другим узникам в третьем рейхе, рано или поздно был уготован крематорий, мог ли он предполагать тогда, в лагере, что настанет время, когда он приедет сюда и будет сидеть на «могиле фюрера»?..

Фоссштрассе, куда вышел Путивцев и где прежде была новая имперская канцелярия, упиралась в границу с Западным Берлином.

Путивцев пошел в обратную сторону, к Александерплац.

Погода стала портиться. Молочная кисея окутывала город.

Возле телевизионной башни на Александерплац тоже было безлюдно. Изредка только мелькнут фары машин — светлые или желтые. А следом — красные, задние огоньки, как глаза морских животных.

Туман скрадывал очертания домов, все было размыто, будто шел не по улице, а по морскому дну. Это впечатление еще усиливалось оттого, что вверху висела, светясь, крутящаяся часть — ресторан телевизионной башни. Основание ее тоже скрывала молочная пелена. Только прожекторы вверху вращались, как бы выискивая, вынюхивая что-то…

Владимир Михайлович вспомнил Азовское море…

Перед самым отъездом в Берлин он был на взморье.

Стоял теплый октябрьский погожий день. Вода, однако, уже дышала не летней прохладой.

Сначала они шли по основному руслу, потом начались гирла Дона: протоки, заросшие камышом — зеленым и желтым, хрупким, перестоявшим.

Неожиданно перед носом катера простор как бы расступился — вышли в открытое море.

Вдали в серо-голубой вечерней дымке виднелись Таганрогский мыс, казавшиеся издали ажурными портовые краны на его оконечности.

Как огромные сигары, дымили трубы металлургического завода.

Рыжим, осенним отсвечивали справа и слева глинистые берега с пожелтевшей лебедой. Пятнами на них выделялась серебристо-пыльная полынь.

Солнце только что зашло, но часть неба и моря была окрашена розовым. Розовый цвет быстро тускнел.

Моторист развернул катер и повел вдоль берега. Теперь пенистый след за ним как бы делил море на две половины: слева гладко-глянцевитая вода отсвечивала все еще розовым, а справа по ходу лежали светло-голубые тона, постепенно, в сторону берега, темнеющие. Камыш на берегу казался уже совсем темным.

Снова повернули. В протоку вошли по черной воде. За кормой, однако, на бугристой пенистой водной дорожке все еще поигрывали блики розоватого.

И до того все это вдруг ощутимо представил, вспомнил, увидел Путивцев, будто в мгновение ока перенесся за тысячи километров из Берлина домой.

«Сейчас приду и закажу Таганрог», — решил он.

Что он скажет? Разве это имело значение? Скажет: «Мама! Это я…»

Ему нестерпимо, до боли захотелось услышать голос матери, голос Родины.

Таганрог — Ростов-на-Дону — Берлин — Росток

1972—1981

Капуста, засоленная половинками кочана.

Жена мужниного брата.

Сердечно.

Небольшое кафе, пивная.

«К последней инстанции».

Копченая отварная свиная нога.

Гланды.

Знаки различия, принятые в Красной Армии.

Истребитель «И-16».

Поликарпову.

В инструкциях для некоторых английских самолетов рекомендовалось сажать машину не на три точки — два колеса переднего шасси, одно заднее, — а сначала только на два передних колеса, а после пробежки опускался и хвост.

Черный корпус.

Комическая опера.

Киножурнал.

Мы бросаем вызов британскому льву.

Пусть грянет последний решительный бой.

Свершим мы суд,

И это будет наш самый гордый день.

Хейнкеля звали Эрнст.

Нацистский гимн.

Ваше превосходительство (франц.) .

Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский.

Говорите ли вы по-французски, месье директор?.. (франц.)

Да, мадам… (франц.)

Ваше путешествие прошло хорошо? (нем.)

Да! Да! Все было хорошо (нем.) .

Заместитель наркома иностранных дел.

Максим Максимович Литвинов — нарком иностранных дел в 1937 году.

Полпред СССР в США.