Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

— Документы при необходимости сжечь, а самим взять винтовки и идти на передовую…

Нет, с этим адмиралом решительно нельзя было договориться.

Лицо Ананьина покрылось сыпчатыми пятнами. Но надо было сдерживать себя.

— Разрешите идти?

— Идите.

Вернувшись в горотдел, Ананьин узнал, что немецкие танки перерезали дорогу на Ростов.

Всю ночь он не спал: как быть? Адмиралу — что, у него канонерские лодки, катера, уйдет в последний момент…

Утром Ананьину стало известно, что бронепоезд разогнал немцев в районе Вареновки. Путь свободен. «Вот он, последний шанс», — решил Ананьин. Он вызвал своего шофера и приказал:

— Мыкола, заправь нашу машину… Нет, лучше возьми газик-фургон и подготовь его…

Шофер Ананьина, Мыкола Нетопорчук, недавно мобилизованный в войска НКВД, про себя удивился: никогда еще начальник не называл его по имени. «Побачимо, що будэ дале…» — мудро рассудил он.

Ананьин вызвал своего заместителя и приказал погрузить в газик-фургон «дела» заключенных.

— Их надо срочно вывезти. Я возьму с собой Шелеста и Григорьева. Ты останешься за меня.

— Сергей Аристархович, а не придется нам отвечать за то, что, не имея распоряжения…

— Это не твое дело, капитан! — оборвал Ананьин. И уже мягче добавил: — Решетняк сказал мне, что у нас свое ведомство и чтобы мы с ним сами решали свои вопросы. Связи с Ростовом нет. Начальник горотдела еще не вернулся из командировки. Кому-то надо ехать в Ростов. Как только я доберусь туда, немедленно вышлю посыльного. Понял?

— Какого посыльного, товарищ майор? Немцы ведь в Вареновке…

— Немцы! Немцы! — снова озлился Ананьин. — У страха глаза велики… Наш бронепоезд разогнал к чертовой матери этих немцев… А вот слухи всякие, которые распространяют паникеры и враги, будут пострашнее немцев. И не мне говорить об этом вам, работнику НКВД… Прикажите срочно грузить газик!

— Есть, товарищ майор!

Оставшись один, Ананьин задумался: как быть с Ларисой? Взять ее с собой?.. Тогда надо разрешить взять своих жен и Шелесту, и Григорьеву. А это уже не вывоз секретных документов… Это уже бегство…

Как вообще отнесутся в Ростове к тому, что он появится там? «Надеюсь, поймут». Ананьин особенно рассчитывал на заместителя начальника областного управления, с которым у него была давняя дружба. «Не мог я допустить, чтобы секретные документы попали в руки врага» — так он и скажет в областном управлении.

Ананьин вспомнил слова адмирала — сжечь! Легко сказать. Для адмирала это просто бумажки, а на самом деле это улики, признания — все то, что составляет «дело» заключенного, без которого он как без паспорта.

Нет, допустить этого нельзя. Но как же все-таки быть с Ларисой?..

В его распоряжении еще около двух часов. Надо взять с собой хотя бы пару теплого белья, туалетные принадлежности, бритву. Ананьин решил надеть штатское. «Но что сказать Ларисе?.. Оставаться ей на Ленинской нельзя! Пусть перебирается на Касперовку, к тетке… Пусть попробует одна, без меня…» — неожиданно со злорадством подумал Ананьин.

Ларису он застал в спальной. Она стояла у окна и поливала фикус.

— А, это ты, — увидев его отражение в стекле и не поворачивая головы, сказала Лариса. — Чего так рано?

Она была в розовом прозрачном халатике. Черные волосы ее были собраны в коронку на затылке. На нежной белой шее курчавились смоляные завитки волос.

— Ты что, оглох? — так же не повышая голоса, спросила Лариса. Она наконец обернулась.

Теперь Ананьин жадно разглядывал ее сквозь прозрачную ткань — будто никогда не видел прежде. Он почувствовал, как острое желание, словно в молодые годы, овладевает им. «А почему бы нет? Ведь она мне жена… И мы расстаемся. Возможно, надолго».

Ананьин подошел, молча ласково провел ладонями по обнаженным полным рукам Ларисы. Кожа была шелковистой, упругой. Их взгляды встретились. Она смотрела на него, как всегда, снисходительно-равнодушно. Зрачки ее зеленых глаз, освещенные солнцем, казались темнее обычного.

— Ну что ты так уставился на меня?

— Я…

— Ты…

Ананьин, не отвечая, стал подталкивать Ларису к кровати.

— Ты что, Сергей, ты что? С ума сошел…

Она редко называла его Сергеем, и по тому, что Лариса назвала его по имени, он понял, что она ему уступит.

— Так вот что привело тебя домой в столь неурочное время? Любовь…

— К чему эта ирония, Лара… Неужели ты не можешь без этого?

— Не могу.

— Напрасно… Я сейчас уезжаю в Ростов с секретными документами. И со мной может случиться всякое… Дорога простреливается…