Алексей Котенев - На Забайкальском фронте [Документальные повести, очерки]

Многие тысячи прославленных и безвестных героев выросло на забайкальской земле. Зорко охраняя восточные рубежи, они упорно готовились к неминуемой схватке с агрессором. А когда пробил их час, взвились орлами над хинганскими кручами, пробились сквозь горячие пески пустыни смерти Гоби и победили. Им — и павшим в боях, и оставшимся в живых — посвящается эта книга.

Даурские сопки дымились в сизом мареве, пригретые ярким солнцем. Впереди расстилалась широкая падь, буйно поросшая белесым ковылем. В конце пади, у самой кромки ослепительно синего неба, торчала Двугорбая сопка, опоясанная у подножия густыми зарослями боярышника.

Туда, к Двугорбой сопке, отходил «противник».

Первый взвод наступал на левом фланге. Командир взвода Сергей Ветровой, высокий светловолосый лейтенант с быстрыми выразительными глазами, был захвачен боем, точно дрался с настоящим, а не с условным противником. Все опасные места приказывал проползать непременно по-пластунски, цели, мешающие продвижению, указывал с таким видом, будто вокруг действительно рвались снаряды, бушевал огонь сражения. Но сам не пригибался — шел в полный рост.

— Вперед! — крикнул лейтенант, завидев заросший бурьяном холмик — последнее препятствие на пути к проселочной дороге.

Отделение сержанта Соколкова первым бросилось к цели. Впереди бежал Шалдаев — грузный и на вид неуклюжий солдат с большими, сильными руками. Шалдаев считался в подразделении нерасторопным, медлительным. Но сейчас он несся как ветер. Пробежав несколько метров, камнем упал на землю, затем отполз в сторону. Еще рывок — и он на холме. А рядом с ним уже Доронин, Желаев, Голубь. Холм занят. Первый этап занятий окончен.

— Что и требовалось доказать, — с некоторым самодовольством произнес Ветровой свою любимую фразу, которой он всегда венчал удачно законченные дела.

Командир взвода выполз на бугорок, вытер обильно выступивший пот и, удовлетворенно поглядев на трудившихся без устали солдат, невольно вспомнил про недавний спор со своим другом Романом Шуровым о примерности командира. По теории Романа выходило, что стоит ему сейчас приподняться, пройтись вразвалочку перед залегшей цепью да еще потянуться на солнышке — и сразу угаснет весь накал, с которым трудится взвод. «Значит, тогда и Соколкову непременно захочется потянуться, и Шалдаев вздумает закурить. Какая чепуха!» — подумал Ветровой.

Может быть, он и попробовал бы опровергнуть точку зрения Шурова на опыте, но в это время подбежал связной и передал приказание явиться на наблюдательный пункт к руководителю занятий.

Новая задача была яснее ясного. Взвод охраны штаба разбитого «противника» закрепился на Двугорбой сопке, на пути к реке, и намерен прикрывать переправу. Надо очистить местность.

— Командир роты выбыл из строя, — скупо сказал руководитель занятий. — Роту ведете вы. Обороняется лейтенант Шуров.

«Мне на Шурова!» — чуть было не выкрикнул удивленный Ветровой. Майор спокойно взял в руки бинокль, направил его в сторону Двугорбой, и лейтенант понял, что разговор окончен, надо приступать к делу.

Чтобы понять, почему так взволновала и обрадовала Ветрового новая боевая задача, надо знать кое-что об отношениях этих двух молодых офицеров. Дело в том, что Ветровой и Шуров давние друзья. Они вместе окончили пехотное училище, вместе прибыли в этот полк. Они и ходят всюду непременно вместе. И если уж показался где-нибудь высокий, худощавый Ветровой — так и знайте, где-то рядом должен быть кареглазый, приземистый Шуров.

Некоторые офицеры на этом основании утверждают, не без иронии, конечно, что известная песня «Два друга» сложена именно про этих командиров взводов. И друзьям частенько приходится выслушивать ее при встречах. Нет-нет да и пропоет им кто-нибудь:

Причем самым «веским доказательством» своих предположений шутники считают частые споры друзей. Молодые офицеры действительно спорили между собой не меньше, чем те песенные друзья. Спорили о прочитанных книгах, о просмотренных фильмах, о тактических задачах.

Вначале споры носили в основном безобидный характер. Но в последнее время, когда взвод Шурова начал заметно выделяться в лучшую сторону, Ветровой стал частенько подумывать: уж не для того ли упрекает его Роман, чтобы самому «поярче засиять на бледном фоне» товарища?