Амаяк Сирас - Арарат

Асканаз крепко обнимал Шеповалова.

— Довелось встретиться, Борис Антонович!

— Безгранично рад тому, что и вы здесь с вашей дивизией, Асканаз Аракелович! Увидеть старого друга в такой день — это большая радость!

Шеповалов оборвал речь, внимательно глядя на подходившего к ним генерала:

— Да ты ли это, Остужко?..

Трое генералов смотрели друг на друга, смотрели с теплым чувством боевого содружества, которое понятно лишь тем, кто на протяжении ряда лет сражался плечом к плечу, стремясь к победе всей душой и ведя за собой тысячи на беспримерные подвиги.

— Помнишь, Асканаз Аракелович, лес, тылы врага, партизан?.. — снова заговорил Шеповалов.

— Помню все, как сейчас! Хорошие были парни, сражались и оружием и верой!

— Некоторые из них здесь, в Берлине, — вмешался Остужко.

— Я тут многих надеюсь встретить, — кивнул Шеповалов.

Условившись с соратниками свидеться вечером, Остужко собрался было уходить, но, заметив кого-то, весело воскликнул:

— А вот и он, тут как тут!

— Разрешите обратиться, товарищи генералы? — послышался бас, и к улыбавшимся генералам подошел военный со знаками различия майора.

— Как бы ты ни менялся, видишь, сразу тебя признал! — радостно сказал Остужко. — Только что вспоминали тебя, Поленов!

— Да и мы, товарищ генерал, всегда вспоминаем вас всех! Глянул я на вас, — ну, извините, словно три богатыря!

— Отставить богатырей! Ты мне вот что скажи: язык-то, язык у тебя на месте?

Поленов понимающе улыбнулся:

— Язык у меня не на месте был, когда дела у нас плохо шли. А теперь, если и случится что не так сказать, понимают как следует.

Остужко и Шеповалов распростились и ушли вместе. Григорий Поленов вопросительно смотрел на Асканаза.

— Ну как, виделись? — спросил Асканаз, отлично понимавший, что означает взгляд Поленова.

— Точно так, товарищ генерал!

— Немного подавленной выглядела в последнее время… Не захотела ехать в тыл. В санбате сказали, что выходят ее. Я и не стал настаивать.

— Я ведь писал… прошу прощения… чтобы мне в целости-сохранности вручили. Вот и получилось, как по-писанному!

— Ну, желаю счастья!

— Спасибо, товарищ генерал! Если разрешите, сформулируем так: раз наше знамя развевается здесь, можно уже подумать о том, чтобы навести порядочек в семейной жизни!

— Без всякого сомнения! — засмеялся Асканаз.

Пожав руку Асканазу, Поленов удалился. Взглянув на здание рейхстага, Асканаз заметил бойцов и командиров своей дивизии. Вот и Гарсеван Даниэлян: осматривает выщербленную осколками стену и что-то бормочет себе под нос…

Гарсеван еще раз окинул внимательным взглядом стену, взбирающихся на нее со всех сторон бойцов и офицеров, спешивших прибавить к надписям и свои имена. Выбрав наконец подходящее местечко, он окунул кисть в ведерко с краской и крупными буквами написал на стене:

Ашхен лежала в палатке, раскинутой в лесу. Легкий ветерок майской ночи доносил холодное дыхание Эльбы и веял свежестью в лицо Ашхен. Она спала глубоким сном. Хотя количество раненых теперь уменьшилось, но она дежурила накануне в санбате, а до этого очень устала во время марша от Берлина до берегов Эльбы. Поэтому она без возражений подчинилась приказу начальника санбата о полном отдыхе в эту ночь.

Ветер шевелил упавшую на лоб прядь волос. Ноздри Ашхен чуть вздрагивали во сне, лицо выражало тревогу. Если бы не эхо только что отгремевшего сражения, эта молодая женщина, охваченная беспокойным сном, могла бы показаться притаившейся в лесной глуши сказочной феей.

Именно эта мысль и мелькнула у Мхитара Берберяна, когда он заглянул в палатку. Палатка была снаружи хорошо замаскирована. Он зажег карманный фонарик и осторожно направил тонкий луч на лицо спящей, смотрел минуту, другую, сделал шаг вперед, намереваясь окликнуть Ашхен, но остановился, хотя весть, которую он хотел сообщить Ашхен, давала ему право нарушить ее сон…

За несколько минут до этого был получен приказ перебросить часть на берег Эльбы. Проходя мимо того участка леса, где находился санбат, Мхитар поддался желанию повидаться с Ашхен. Наклонившись над нею, он почувствовал на своем лбу прикосновение ее волос и тихо позвал: «Ашхен…», но тотчас же отступил на шаг.

Ашхен открыла глаза, рукой провела по лицу и, увидев Мхитара, вскочила со словами: