Амаяк Сирас - Арарат

— Нет, прежде всех — Зарзанду!

Он подошел к раненому и наклонился над ним.

— Зарзанд-джан, выпей! От водки легче станет. Потерпи немного, скоро уже…

— Дышать мне трудно, товарищ комроты… Так говорите, поможет?.. — И он, приподняв голову, отпил несколько глотков из фляжки, которую поднес к его губам Гарсеван. — Эх, если б мог я подняться с места!.. Не хочется быть обузой для вас…

— Не говори глупостей, какая там обуза, — остановил его Гарсеван.

Фляжка по очереди обошла бойцов.

— Хорошую бы закусочку теперь! — причмокнул Вахрам, выпив свою долю.

— Готовсь… — вдруг послышался приказ Гарсевана, уже припавшего к амбразуре.

Рассветало. Противник, должно быть, сообразил, что́ случилось: со всех сторон к дзоту ползли гитлеровцы. Унан дал короткую очередь. Фашисты приостановились.

Гарсевану еще не было известно, как обстоит дело у других отрядов, засланных в тыл к неприятелю, но издалека, со стороны моря, доносился гул ударов советского флота и авиации: дивизии Денисова уже начали штурм Новороссийска.

— Слышите, наши бомбят… А это гаубицы заговорили… А вот «Катюша»! — радостно приговаривал Гарсеван. — Передовая отсюда не так далеко: если наши с первого удара прорвут фашистскую оборону, часика через два мы тоже ударим… Ну, держись, ребята! Ишь ты, пробуешь психическую атаку! Огонь по врагу!

Захват дзота был для гитлеровцев одной из тех неприятных неожиданностей, которые заставляли их жаловаться в письмах в Германию, что воевать с русскими очень трудно, потому что они не придерживаются правил ведения войны.

Гитлеровцы были уже на расстоянии ста метров, когда из дзота их стали поливать огнем.

— В самый раз! — одобрил Гарсеван. — Пусть знают, что у нас нервы покрепче ихних. Ну вот, залегли…

Гитлеровцы действительно залегли, но открыли сильнейший пулеметный огонь.

— О-ох…

— Что с тобой, Ваагн? Эх, сейчас каждый человек нам дороже целого взвода… — «Еще бы на сантиметр левее — и конец…» Последнюю фразу Гарсеван произнес в уме, помогая Ваагну лечь рядом с Зарзандом.

— Давай, товарищ командир, я перевяжу его… — со стоном приподнялся Зарзанд. — А ты иди.

Гарсеван и не мог оставаться при раненых: он бегом вернулся к своему наблюдательному пункту у амбразуры.

Унан дал последнюю очередь и заявил:

— Товарищ Гарсеван, трофейные патроны кончились.

— Тут у меня еще один диск, — хрипло отозвался Ваагн из угла.

Гитлеровцы, видимо, догадались, что в дзоте экономят патроны, и усилили огонь. Гарсеван приказал пугнуть их короткой очередью и, прислушиваясь к рокоту моторов самолета и гулу сражения, наскоро проверил оставшиеся боеприпасы.

— Эх, далеко еще наши… — бормотал он про себя. — А ну, придержите огонь, ребята!..

Он снова припал к щели в амбразуре, воспаленными глазами окинул ряды врагов. Гитлеровцы, видимо, считали, что уже близка минута, когда они смогут расправиться с этими дерзкими бойцами, захватившими дзот у них под носом.

Фашисты подходили к дзоту, уже не скрываясь и непрерывно стреляя. Вот они уже на расстоянии ста шагов. «И ведь какая мишень, какая мишень! — с горечью думал Унан. — А у нас уже вышли боеприпасы!»

Гарсеван, Унан и Вахрам старались не выдавать своего волнения.

— Никто из нас в плен не сдастся! Товарищи, смерть или жизнь. Но прислушайтесь, по-моему, слух меня не обманывает: наши где-то близко!

Неприятельская цепь подползала все ближе, не прекращая стрельбы. Гарсеван прекрасно знал, как мало осталось патронов, но, пересилив себя, скомандовал:

— Огонь!

Фашистов отшвырнуло от дзота. Гарсеван быстро подсчитал: три патрона в автомате у Вахрама, два — у Унана.

— В револьвере у меня еще пять пуль, — сказал он, обводя товарищей взглядом.

Гранаты и пять пуль в барабане — как раз по числу защитников дзота. Достаточно, чтобы никто не попал в руки врага. Но кто же решится стрелять в товарища, в боевого друга? У кого хватит мужества? Никто не успел отозваться на слова Гарсевана. Послышался громкий возглас:

— Удирают, и-эх как удирают!

Кричал Вахрам, кричал, не сдерживая радости. Гарсеван кинулся к амбразуре: фашисты действительно бежали без оглядки но направлению к городу.

— Эх, жаль, вот когда пригодился бы пулемет! Неплохая мишень — десять, двадцать, сто, триста!.. — с сожалением приговаривал Гарсеван.

Однако сознание, что они сумели продержаться, было таким радостным, что Гарсеван вместе с товарищами выбежал из дзота и кинулся обнимать первых подошедших бойцов. Так и застал Гарсевана старший из командиров наступавшего советского соединения подполковник Комаров: Гарсеван с мокрыми от слез глазами обнимал незнакомого бойца. Комаров, рассмеявшись, положил руку на плечо Гарсевану: