Николай Камбулов - Тринадцать осколков

— Глупый ты, Алексей, — отвечает он, — все кончено, теперь каждый себе командир и начальник, а ты о знамени.

Я промолчал. Кирилл мне говорит:

— Если хочешь свою мамашу повидать, слушай меня… Я с одной стороны — человек опытный, с другой — нюх имею, где плохо, а где хорошо.

— Что ты предлагаешь? — спрашиваю.

— Дождаться здесь утра. Убежден, фашисты решили, что из катакомб вышли все. Теперь они тут не очень настороженны. Утречком осмотримся, подумаем… Согласен?

— Согласен, — отвечаю и думаю: «Утром, может быть, вспомню то место, где назначили сбор».

Но Беленький не мог сидеть на месте, ему казалось, что вот-вот из темноты покажутся немцы.

— Подальше от катакомб, — шептал он и все полз и полз. Траншеи попались. Кирилл предложил укрыться в них. Сидим. Кирилл молчит, и я молчу. Где-то под нами плещется море, гальку тревожит волна. Беленький спрашивает меня:

— Ты можешь грести?

— Могу…

И опять мы молчали. Я пытался вспомнить место сбора, мысленно вылезал из траншеи, ходил и искал расщелину. Кирилл думал о своем. Я это понимал по его коротким вопросам:

— За час можно пролив переплыть?

— А волна лодку может опрокинуть?

— Ты не знаешь, какая глубина пролива?

Я отвечал одним словом: да, нет…

Наступил рассвет. Мы увидели на берегу лодку. Кирилл обрадовался. Он сбросил с себя сумку и протянул мне что-то похожее на кусок затвердевшего хлеба:

— Возьми.

Я не мог не взять. Хлеб оказался тверже железа. И все же я разгрыз… и проглотил…

Беленький непрерывно болтал. Он рисовал картину успешной переправы. И когда он на словах уже переступил порог дома, обнимая и целуя многочисленных родичей, я поднялся, намереваясь уйти на поиски расщелины.

— Где же она? — вслух подумал я.

— Ты о чем? — удивился Кирилл.

— Ребят надо искать…

— Разве ты не хочешь воспользоваться этой лодкой? — обиделся он. — Завтра будем на Тамани… Я отрицательно покачал головой.

— Глупый, — нервно бросил в лицо мне Кирилл. — Пойми, что мы тут можем сделать? Немцы уже под Сталинградом! Ты знаешь, сколько отсюда до Сталинграда километров?

— Не знаю!..

— Вот-вот, не знаешь… А я знаю — тысяча, если не больше, — кипятился он.

— Я не об этом, Кирилл, ребят надо искать. У них Знамя дивизии.

— Знамя! — произнес он. — Как же с ним пробьешься? Попадешь в руки фашистов — и верная смерть… Я мечтал после службы поступить в университет. Ты был в Ростове, проспект Карла Маркса знаешь?

— В газете писали: эту улицу разрушили немцы, — заметил я, продолжая смотреть на холмы, изрытые воронками.

Кирилл умолк. Он повернулся в сторону моря. Лодка качалась, гремела цепью. На берегу было пустынно. Когда море и лодка скрылись в темноте, Беленький, поеживаясь от прохлады, улегся спать. Но лежал он недолго. Сел против меня, начал грызть сухарь. Где-то в стороне прогремели два выстрела. Кирилл поделился со мной сухарем.

— У меня тоже есть мать, — сказал я ему. — Отец был ранен на фронте. Не знаю, вышел он из госпиталя или нет.

— Ты расскажи мне, как лодкой управлять на море, — попросил он, прерывая меня.

— Дело несложное. — Я начал объяснять ему, как грести, как ставить лодку против волны. Я взял его за руки, они у него дрожали и были очень слабы. Мне вдруг стало как-то не по себе.

— Чего ты такой? — спросил я у Кирилла.

Он не ответил.

Я вылез из траншеи. Было тихо.

— Ты уходишь? — поднялся Беленький. Мне не хотелось разговаривать с ним, и я молча направился в поле. Шел медленно, присматривался к каждому бугорку. Я искал знакомые места, чтобы по ним определить, где находится расщелина. Вскоре мне попалась высота. Я сразу узнал ее. Здесь у нас был наблюдательный пункт, сюда приходил Шатров. Я узнал окоп, в котором Чупрахин разжигал костер. Помните, шоколадом угощал, предлагал сменить мокрое белье… «Черти мокрые, вы же простудитесь!» «Вот пехота, матушка-рота…» Все я вспомнил, но никак не мог определить, в каком направлении она находится… расщелина.

Возвратился в траншею. Беленького не было. Я тихо позвал его:

— Кирилл!

— Опять ты! — раздраженно отозвался Беленький.

Он сидел у самого обрыва. Я подошел к нему и сразу заметил, что он раздет до нижнего белья. Рядом лежал узелок, связанный поясным ремнем.

— Значит, бежишь?

— Боюсь, что завтра лодки здесь не будет. Спешить надо. С одной стороны — такую возможность упускать нельзя, с другой — нет смысла ждать.

— Беги… потом как будешь смотреть товарищам в глаза? — попытался образумить Беленького.