Велько Ковачевич - Молодой лес

— Правда. Вы наш пленник. Наши намерения вы теперь знаете. Убивать вас сейчас не станем. Возможно, в другой раз, когда поймаем снова. Мертвый вы для нас не представляете ценности. Только обмен.

— Какой обмен?

— На одну нашу женщину. Но не на обычную. Она стоит дюжины генералов. Вам бы дали премию, как первому генералу, которого обменяли на женщину.

— Вы меня оскорбляете. У пленных есть свои права.

— Боюсь, генерал, что оскорбляем ее, а не вас.

— А кто эта женщина?

— Перед ней вы бы упали на колени.

— А где она сейчас?

— У вас. Ее взяли раненой. Только так она и могла попасть в ваши руки.

— Знаю, о ком вы говорите. Но возможность обмена отпадает. За меня можете требовать кого угодно, только не ее. Этого не позволяет моя честь.

— Видите ли, генерал, мы за вами пришли только из-за нее. Для других у нас есть другие пленные. Правда, не откажемся, если нам в придачу дадите еще кого-нибудь из наших, из тюрьмы.

— Я стою намного больше.

— А сколько она стоит? Признаться, у нас разное мерило. Добро и зло не измеряются на одних и тех же весах.

— Я же генерал. Требуйте кого угодно, кроме нее.

— Сначала ее, а потом других.

— Это большое пятно на моей чести.

— Гораздо более тяжелое для девушки, — вмешался я.

— Невозможно, невозможно, я уже отдал приказ.

— О расстреле? — воскликнул я.

— Нет. Об обмене на несколько наших офицеров.

— Вы же, наверное, стоите больше, нежели несколько ваших офицеров.

— Мой приказ вошел в силу. Никто не может его отменить.

— А вы?

— Даже я. Неужели я откажусь от своего слова?

— Вы должны сделать это.

— Только под давлением.

— Не откажемся и от давления.

— Вы угрожаете?

— Мы не бросаем слов на ветер.

— Дадите мне письменное подтверждение о том, что меня принудили?

— Сразу же. С нашей красной печатью.

— Кого еще требуете?

— Вот вам список. — Я протянул генералу длинный список заключенных, первым в котором стояло имя Весны.

— Обмен должен состояться завтра. Скажите, как это сделать практически? У нас в этом деле еще нет опыта. Не умеем и торговаться. Не знаем, собственно, чего вы стоите, сколько пушек загремит по вашему приказу.

— Больше, чем по вашему приказу винтовок.

— Ваши пушки отступили на Витуне перед нашими винтовками.

— Ошибаетесь. Только переменили позицию. Будете еще иметь возможность их снова услышать.

— Так же, как и вы, — наши винтовки. Они хорошо служат нам, пока мы еще не добрались до ваших пушек. Труднее добраться до генерала, но мы, как видите, сделали это.

— До всех не доберетесь.

— В один прекрасный день и до всех. Тогда уже вас не будем менять.

— Слишком большие мечты у вас.

— Не мечты, а действительность.

Здесь сон оставил меня. Действительность победила. А жаль. Дождаться бы обмена! Передо мной чернел Белый Верх. Возле воронки валялся жестяной ящик от мармелада, и солнечные лучи, отражаясь от него, слепили мне глаза. Я долго лежал, всматриваясь в блестящую жестянку, пока не исчез ее отблеск.

Я заметил над жестяной коробкой прядь волос и две маленькие руки. Они поворачивали жестянку и пускали солнечный зайчик на головы спящих партизан. Вот зайчик остановился на голове Глухого. Партизан вздрогнул и заворчал.

Неизвестный архивариус после войны написал на найденной тетрадке, пробитой пулей:

«Годы я рылся в захваченных бумагах в поисках продолжения. Продолжения нигде нет».

СКМЮ — Союз коммунистической молодежи Югославии. — Прим. ред.

Домобран — военнослужащий фашистской армии, образованной оккупантами в Хорватии во время второй мировой войны. — Прим. ред.