Велько Ковачевич - Молодой лес

— Вы служите нечестным способом. А вам известен смысл этой кокарды?

— Пятиконечной звезды?

— Да…

— Сколько раз нас обманывал противник, переодеваясь в нашу одежду. Разрешите и нам хоть раз воспользоваться подобным обманом?

— А моя генеральская форма?

— Это легче легкого. Если мы встретим партизан, мы скажем, что вы наш пленник.

— Разве они так близко?

— Они повсюду и появляются чаще всего там, где их меньше всего ожидают.

Вдалеке раздавались чьи-то голоса.

— Что это? — спросил генерал.

— Это поют партизаны.

— Они поют, когда сражаются?

— И когда умирают.

— Почему мы идем вверх, в горы?

— Такая тактика. Мы ее меняем: до сих пор мы нападали снизу, а партизаны отступали в горы. Теперь роли переменились. Они, используя нашу тактику, нажимают снизу: так почему же нам не отойти вверх. Партизаны, как видно, хотят отдать нам горы, а сами занять города.

— Иллюзия, лейтенант.

— Большая иллюзия, генерал. — Глухой впервые назвал его так, не добавив слово «господин».

— Вы забываетесь, лейтенант. Как себя ведете? — обиделся генерал.

— Меня волнует ваше присутствие. Вы поймете меня, если нам удастся осуществить план выхода из окружения. Один деликатный вопрос: вы когда-нибудь думали, как поступить, если попадете к ним в руки?

— Живым?

— Да, живым.

— Раздумывать о таких глупостях недостойно меня. Генералы живыми не сдаются. Без генералов человечество бы было обезглавлено. Кто бы вел народ на войны?

— Но на войне бывали генералы, которые сдавались.

— Это не настоящие генералы.

Ответы генерала приводили меня в восторг. Его цена росла, превосходя все ожидания. Такого пленника я как раз и хотел заполучить. Могу поклясться, за такого отдали бы не только Весну, но распахнули бы двери всех тюрем. Его пленение аннулирует десятки смертных приговоров и тысячи лет каторги. Никогда бы не думал, что генерал, в которого я бы с радостью всадил пулю, может стать такой ценностью. Это крупная разменная монета, хороший ключ для тюремных дверей. Какое веселье наступит, когда мы вернемся с освобожденными заключенными! Но об этом сейчас лучше не думать. Главное, чтобы и она и все другие вернулись. Комиссар бы осудил мой поступок, но когда он увидит, кого мы в обмен на генерала освободили, протянет руку ей и мне и поздравит нас. Я словно слышу его голос: «Вы выдержали экзамен на зрелость. Это настоящая любовь. А она не знает границ».

— Господин генерал, — продолжал Глухой, — согласен с вами, что настоящие генералы не позволяют себя взять в плен.

— Не только генералы, но в принципе и все наши офицеры.

— Оставим принципы. Предположим, что вы случайно попадаете к партизанам в руки. На войне всякое бывает. Предположим, что вас обманули. Вы даже рук вверх не подняли. Вот если бы мы были партизанами, что бы вы сделали?

— У вас больное воображение. Вы не имеете права рассуждать подобным образом.

— Человек на войне должен думать обо всем.

— Если уж так любите рассуждать, сами ответьте на свой вопрос.

— Я потребовал бы, чтобы меня обменяли на кого-нибудь, чтобы я мог продолжать борьбу.

— Согласен, хотя это предположение и глупое. Но для меня это был бы единственный выход.

— Для вас, однако, такой обмен представлял бы большую трудность. У партизан нет генералов.

— Ошибаетесь. Их генералы хотя и без звездочек, но для партизан они больше чем генералы.

— А если бы в обмен на вас потребовали, предположим, женщину?

— Вы меня оскорбляете, лейтенант!

— Нет. Это же только предположение.

— Какая же это женщина? Разве существует такая, которая представляет такую же ценность, как генерал?

— Это вроде как бы их женский генерал. У них ведь женщины воюют и командуют. К тому же она красива. Одна такая попалась в ваши руки.

— Что значит «в ваши руки»?

— Да, да в ваши. Я не ошибся. Мы уже отошли довольно далеко и можем вам представиться: я — связной Глухой, а товарищ — командир Испанец. Он эти дни командовал партизанами на Витуне. По его милости вы должны были отступить.

— Слишком жестокая шутка.

— Мы не шутим больше. Повторяю, мы отошли довольно далеко. Вы говорите с самыми настоящими партизанами. Как видите, случайно и генерал может попасть в плен. Сколько вас надо в этом убеждать? Руки вверх! Спасибо, обыскивать вас не стану. Можете опустить руки. — Глухой показал ему револьвер: — Одно движение — пристрелю вас из вашего же револьвера.

— Поздравляю вас, хоть вы и противник, если это правда.