Тихомир Ачимович - Космаец

Горстка партизан залегла в старых осыпавшихся окопах, которые, вероятно, выкопала еще старая армия. Готовились к обороне.

— Не стрелять без моего приказа, — закричал Божич. Длинная очередь из пулемета, выпущенная четником, сбила с дерева ветку, она упала перед Божичем. Четники шли очертя голову, поливая землю свинцом. Космаец вспомнил о трупах, что остались позади: наверное, пропустили за проволочные заграждения, а потом смяли. Уже прошло больше получаса, как они высадились на берегу. Продвинулись на триста шагов, а подкрепления все еще нет. Чего они копаются там, на реке? Разве не понимают, что разведке дальше не пройти?

Космаец не видел, как батальон карабкался вверх по склону. Мокрые до нитки бойцы пробирались через лесок и молча занимали окопы, а пули повизгивали над головой, отскакивали от камней, и их светящиеся следы повисали над Дриной, где еще продолжалась переправа.

Бормотание взбешенной реки, стрельба, крики людей и ржание лошадей — все смешалось. Люди форсировали реку и сейчас же окунались в пекло боя. Не ожидая команды, они бросались в шумный водоворот, втягивали в него друг друга.

Павлович схватился за гриву коня, отпустил поводья и закачался на волнах. Немного впереди он увидел повара Васу. Захваченный общим порывом, повар продвигался вперед, сидя в глубоком котле. Одной рукой он держался за веревку, привязанную к мулу, а другой греб черпаком. Котел колыхался на волнах, отталкивался от мула, рвался куда-то в сторону, но, во всяком случае, приближался к цели. Берег был уже недалеко, когда перед поваром вырос столб воды. Мул испуганно рванулся. Котел потерял равновесие и перевернулся. Повар исчез под водой. Испуганное животное повернуло назад, но его подхватил водоворот, швырнул на какого-то бойца и потянул их к быстрине у камней. Блеснули на солнце подковы, все исчезло и успокоилось.

— Эх, братец, кто переплыл Дрину, тот и в Дунае не потонет, — вздохнул Павлович, когда ощутил под ногами твердый камень, — да и вообще никогда не потонет…

Посреди реки взорвался снаряд, и командир увидел, как лопнул канат, протянутый от берега до берега. На канате, словно нанизанные, висели бойцы. Две длинные черные линии потянулись вниз по течению и устремились к берегу, только в середине темнели мертвые тела, их быстро поглотила река.

Разъяренная Дрина осталась позади. Нет, никогда больше не будут партизаны с таким трудом форсировать ее, никогда больше не будут люди так отчаянно гибнуть в ее мутных волнах, умирать на ее берегах.

Ведя коня за узду, чувствуя, как заплетаются мокрые ноги, командир двинулся в ту сторону, откуда доносилось уханье гранат и бешеные крики людей. Мимо командира пробежала Здравкица с санитарной сумкой. Из кобуры пистолета текла вода, длинная черная мокрая коса обвилась вокруг шеи. За девушкой спешил паренек, в куртке без рукавов, с длинным тесаком на ремне, тесак мешал ему двигаться. Все рвутся вперед, и никто не возвращается. Все сильнее стрельба. Ухают глухие залпы, горы вздрагивают и отвечают воем, как голодные волки.

На оперативном пространстве перед Первым пролетерским батальоном у четников был отряд в двести — триста человек коляшей. Они были вооружены легким стрелковым оружием, имели три тяжелых «Шва́рц-Ло́зера» [36] «Шва́рц-Ло́зер» — тяжелый немецкий пулемет. и две крупповских пушки дедовского образца.

Разделившись на несколько групп, четники контролировали берег Дрины на десяток километров, и, когда застрочил первый пулемет, все они слетелись в одно место, как вороны, почуявшие запах крови. Но под молниеносным натиском пролетеров коляши не успели залечь в окопах, им пришлось принять бой на открытом месте. После жестокой двухчасовой схватки они начали отступать, оставляя на поле боя мертвых и раненых, раскалившиеся тяжелые пулеметы и взорванные орудия.

Было удивительно и почти непонятно, как изголодавшиеся люди, многие из которых походили на тощие тени, могли отбросить отъевшихся на немецких харчах и хорошо вооруженных четников.

Одна позиция за другой переходили в руки партизан. Пути отступления четников были обозначены трупами, мертвыми лошадьми, перевернутыми телегами, брошенными пулеметами и винтовками, усеяны черными папахами с длинными кистями и кокардами. Первый успех ободрил партизан, и они не замечали, как чавкает вода в башмаках и как сохнет на теле одежда. Особенно воодушевило их появление на этом берегу Дрины второго батальона, самого большого и многочисленного батальона в бригаде.