Бойцы, лежавшие рядом с Ванюшкиным, тоже быстро поднялись, обходя румын с другой стороны. Дула ППШ смотрели им прямо в лицо. Корреспондент тоже поспешно поднялся и угрожающе наставил винтовку.
– Не стреляйте, – на ломаном русском языке попросил молодой офицер. – Мы сдаемся.
Румыны поспешно стали бросать винтовки, снимать ремни с подсумками. Автоматчики спустились в овраг, обыскав каждого «гостя». Краснощеков вытащил у офицера из кобуры пистолет и сунул в карман полушубка.
– А ну пошли, бродяги! – Подталкивая пленных в спину стволами автоматов, бойцы повели их в сторону НП Соколова.
Когда Алексею привели пленных, он очень удивился. Румыны выглядели совсем не воинственно. Даже не испуганно, из-за того что попали в плен и их могут расстрелять. Они были подавленными, уставшими. Скорее равнодушными к своей судьбе. Расстреляют? Пусть. Надоело все. Зато все быстро закончится. Только офицер пытался все время говорить, поглядывая с жалостью на своих солдат и просительно прижимая руку к своей груди. Он говорил то по-румынски, то по-немецки. Иногда пытался даже по-русски, но запаса слов ему явно не хватало.
– Этих заприте в подвале, – кивнул Соколов на румынских солдат. – Раненого перевяжите. А я поговорю с офицером.
Краснощеков расстегнул полушубок и с важным видом уселся рядом с командиром, беря поочередно документы пленных и рассматривая их. Соколов, скрывая усмешку, глянул на замполита. Вообще-то он молодец, чего греха таить. Организовал задержание, взял живьем, хотя мог приказать стрелять, и всех пятерых просто убили бы. Повернувшись к офицеру, Алексей спросил его, говорит ли тот по-немецки.
– Да, да, – закивал головой румын. – И по-немецки, и немного по-русски. И нас много русских живет в Нэводари. Еще со времен революции. Беженцы. Так и остались жить.
– Нэводари?
– Да, это на побережье, недалеко от Констанцы.
– Вы лейтенант румынской пехотной части Василе Оничану. Так? – Соколов поднял глаза от документов и посмотрел на офицера.
– Да, это так. И мы бежали из части. Мы дезертиры.
– Где находится ваша часть?
– Штаб дивизии находится в Головке, это рядом с Ильинкой, которую вы недавно взяли и снова оставили. Он передислоцировался туда два дня назад. А наш батальон на позициях в Крюково. Я вам честно отвечаю. Я знаю, что вы спросите. Куда мы шли и с какой целью. Мы дезертировали. Мы все пятеро из одного города. Нам не нужна война. Нам, это мне и моим солдатам. И всей Румынии. Я школьный учитель, и мне стыдно, что румыны стали друзьями Гитлера. Это какая-то дикая эйфория, умопомешательство всего народа. Как мы могли пойти за ними, как могли примкнуть к немецкой армии!
– Красивые и правильные слова, – спокойно ответил Соколов. – Я бы и сам так с легкостью написал, если бы мне предложили составить текст для пойманных дезертиров. Если бы вы сдались в плен, разговор был бы иной, а вы пойманы с оружием, пробирались вблизи наших боевых охранений. Естественная мысль, что вы шли с целью совершения разведки или диверсии.
– Румыны не хотят больше воевать, поверьте, – взмолился пленный лейтенант.
– Это точно. После того как мы разгромили штаб вашего корпуса и раскатали несколько батальонов. Опомнились.
– Пусть так, пусть опомнились, но вы поверьте самому главному – румыны не хотят больше воевать. И мы все не сложили оружия только потому, что дома нас ждут семьи, а там все еще профашистский режим. И здесь мы в окружении немецких войск. Нас просто всех поставят под пулеметы. Это естественная потребность самосохранения. Вы умный человек, вы должны понять.
– Что он мелет? – нетерпеливо спросил Краснощеков. – Жизнь вымаливает?
– Вообще-то да, – подумав, ответил Алексей, встал и подошел к выбитому окну. – И на вопросы все отвечает, и легенда у него правдоподобная. И часть его стоит на берегу реки Большой севернее Тацинской. И по гражданской своей профессии он учитель.
– Будет рассказывать детям, как убивал и мучил советских людей? И будет воспитывать новое поколение фашистов? К стенке их всех, вот что я считаю. Их кормить придется, охрану держать для них, когда у нас и так потери, и каждый боец на счету. Враги они, и решение может быть одно!
В комнату буквально ворвался Ванюшкин, громыхая винтовкой по стенам, задевая покосившиеся старые шкафы. Покрутившись, он поставил винтовку в угол, и тут только до корреспондента дошло, что он вообще-то в армии, что вошел без разрешения командира и вообще нарушил все, что только можно нарушить.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу