Иван Виноградов - Подробности жизни

Невольно тут вспомнил Сорокин своего отца и то, как похоронил его. Никакого столбика, никакого креста на могиле не оставил. Настоящей могилы тоже не выдолбил — только что присыпал гроб землей. Решили с Ольгой когда-то потом, после всех бед и несчастий, как-нибудь в летнее время заняться могилкой по-настоящему. И крест поставить, как старику хотелось, и оградой обнести, и цветы посадить, то есть не цветы даже, а большой куст сирени — очень уж любил старик сирень! А пока они только отметили место, промерили шагами расстояние до угла кладбища и оба пообещали запомнить цифру — 88.

Вот как получилось с отцом.

С Гошей Фатеевым можно было и надо было все сделать за один раз, ничего не откладывая. Сам Гоша тоже не любил ничего откладывать — все делал с ходу. Так он действовал, судя по его рассказам, в своей разведке и так же начал осваивать саперное дело здесь, в роте, куда его перевели за какую-то провинность. Лихо начал.

Прошлой ночью взвод устанавливал на берегу Ижоры, южнее бывшей Колпинской немецкой колонии, пулеметную бронеточку, сваренную, как и все другие, на Ижорском. Выволокли ее, опрокинув «на спину», за первую траншею, пехотный лейтенант показал место, где ее поставить, и указал ориентир, куда развернуть амбразурой. Ориентир был простой и понятный — левый край кустов на другом берегу Ижоры. Пехотинцы хотели держать эти кустики под фланговым огнем и выносили пулеметную точку чуть ли не в линию боевого охранения.

Взвод ставил уже не первую БОТ. Расчистили до земли плотный, прибитый ветрами снег, осторожно покирковали мерзлую землю, подложили под броню притащенную с собой деревянную раму, перевернули броневое корытце со «спины» на «живот», начали высматривать показанный ориентир. А дело было уже перед рассветом, когда в зимнее время почему-то сильно темнеет. Немцы тоже, как назло, вдруг позабыли о своей постоянной обязанности — бросать ракеты. Короче говоря, не видно стало тех кустов, что показал лейтенант-пехотинец.

Случилась заминка. Один говорит — вон там они, эти кустики, и показывает рукой прямо, другой поправляет и показывает левее, третий вообще сомневается. Один только Гоша Фатеев помалкивал да улыбался. Потом говорит: «Соберите-ка мне табачку на хорошую закрутку». — «Нашел где чудить!» — одернул его сержант Матюх. «Соберете — покажу точное направление», — говорит Фатеев. И сержант, уже доверявший опыту бывшего разведчика, сказал: «Дайте ему, у кого есть».

Наскребли ребята на закрутку, Гоша старательно свернул ее, раскурил внутри БОТика, спрятал в рукав и пошел к полотну реки. «Направляйте туда, где курить буду», — сказал на прощание.

И верно: через небольшой промежуток времени впереди заморгал огонек — все равно что волчий глаз в ночи. Саперы в один момент развернули амбразуру на огонек и с торопливым удовольствием, видя уже конец работы, начали закреплять и маскировать БОТ. Их ждало дома тепло печи и горячий, хотя и тощий, завтрак.

Но тут-то и случилась беда. В той стороне, где только что курил Фатеев, послышался сдавленный крик, раздался винтовочный выстрел и стон.

Сержант Матюх, как только услышал это, сделался лицом белее снега. Понял все: и почему тишина такая установилась, и почему немцы ракет не бросали. Разведке своей мешать не хотели! А разведку эту, скорей всего, саперы шумом работ приманили.

— Утащат! — прошептал сержант, думая, наверно, не только о самой беде, но и о своей командирской ответственности.

— Сорокин, Джафаров, за мной! — скомандовал он тем бойцам, которых в данный момент видел перед собой. И первым побежал к реке, на ходу сбрасывая с плеча автомат, перешедший к нему от убитого лейтенанта. За ним — Сорокин. Не долго медлил на этот раз и Джафаров.

Добежали до места, где стоял недавно Фатеев. Снег тут был сильно истоптан, а в сторону немцев тянулась дорожка следов и две извилистые ложбинки — это здесь волокли кого-то. Собственно, было уже совершенно ясно кого.

Сержант Матюх побежал по следам. Сорокин нагнал его, чтобы быть, в случае чего, под рукой. И скоро они увидели впереди темную валкую группку, убегавшую по реке к немецкому переднему краю. Матюх сразу послал туда короткую очередь. Сорокин тоже, став на колено, выстрелил по крайнему бегущему, рассудив, что Фатеев не может быть с краю.

Сержант бежал и строчил короткими очередями, как будто настырно требовал чего-то от убегающих немцев. Сорокин постреливал, целясь в крайних, но, как видно, не попадал. И все же в какой-то момент в немецкой группе что-то произошло. Она стала поменьше. Было похоже, что там сгрудились в тесную кучку для какого-то обсуждения. Послышались чужие картавые слова или ругательства. Оттуда ударили по саперам из автоматов, и довольно точно: пули пропели над головами преследователей визгливо-коротко.