Юрий Ильинский - Опаленная юность

— Правильно бухнул.

Теплый летний день. Синее безоблачное небо. Сочная зелень листвы напоена солнечными лучами. В прогретом чистом, прозрачном воздухе плывут тончайшие белые нити летающих паучков. Лес полон жизни. Стрекочут в высокой граве кузнечики, торопливо снуют муравьи, отстраивая свое хвойное жилище, крупные жуки, сверкая металлическим отливом, хлопочут около мертвого крота, выполняя древнюю, как Вселенная, обязанность могильщиков. В пышных кронах деревьев свист, гомон, чириканье, треск крыльев, отчаянный писк вечно голодных птенцов, которым пернатые родители без устали поставляют пропитание. Лесной работяга дятел методически долбит вековуху сосну крепким, как долото, клювом.

Услыхав глухой шум, дятел приостановил свою работу и скосил круглую бирюзинку глаза вниз, на людей. Люди застыли.

Командир батальона обходит роты. Он лично вручает оружие.

— Бобров! — вызывает командир.

Взволнованный Валька выходит из строя и возвращается, прижимая к себе новенькую трехлинейку.

— Родин, Захаров, Копалкин! — вызывает командир. — Каневский! Тютин!

Бойцы подходят по очереди. Теперь они вправе называться бойцами. Это люди с оружием. Его вложила им в руки родина, и они будут защищать ее до последнего дыхания.

— Курганов!

Не чувствуя под собой ног, ничего не замечая, идет Андрей к командиру. Он приходит в себя только в строю: в руке зажата тяжелая винтовка.

В этот же день происходила торжественная церемония присяги. Андрей с винтовкой в руке читал текст и удивлялся, как присяга коротка. Разве можно словами передать те чувства, которые он испытывает в этот незабываемый момент! Он готов отдать родине все, что у него есть, даже самое ценное — жизнь, которая так хороша и которую он еще фактически не видел.

Андрей смотрит на товарищей и чувствует: они думают то же, у них те же стремления и желания.

Присяга окончена.

Андрей Курганов стал красноармейцем, солдатом великой армии — армии коммунизма.

В середине лета дивизию перебросили за Можайск. Рота старшего лейтенанта Быкова спешно обучалась военному делу. Занятия тянулись до глубокой ночи.

Особенный интерес добровольцы проявляли к стрелковому делу. Здесь неожиданно для многих показал свое умение Андрей Из боевой винтовки он никогда не стрелял, но зато из мелкокалиберной разил без промаха любую цель.

В сущности, Андрей слегка побаивался стрельбы из боевой винтовки — об отдаче в плечо ходили разные слухи. Глуповатый боец Силантьев рассказывал всем, как, стреляя из положения «с колена», он неплотно прижал приклад к плечу и был опрокинут на спину.

Андрей, затаив дыхание, тронул спусковой крючок и почти не почувствовал отдачи. Повеселев, он выпустил всю обойму.

— Молодец! — прокричал наблюдатель Кузя. — Три десятки, две девятки… А ну еще!

Андрей выпустил обойму и, поднявшись, побежал к мишени.

Прослышав об успехах Курганова, на стрельбище пришел Быков Он похвалил бойцов за хорошие показатели, хлопнул по плечу Андрея.

Лейтенант Бельский, присутствовавший при этом, небрежно вытащил из кобуры вороненый наган:

— А ну-ка я попробую!

Бельскому очень хотелось, чтобы командир роты похвалил и его.

Прогремело семь выстрелов.

— Хорошо, — сообщил наблюдатель. — Две десятки, остальные восьмерки.

Бельский обрадовался, посмотрел на Быкова. Командир сказал:

— Товарищ лейтенант, дайте Курганову попробовать.

— Что вы? — изумился Бельский. — Рядовому не положено…

— Ничего!.. Ты когда-нибудь стрелял из личного оружия?

— Нет, товарищ старший лейтенант.

— Тогда смотри. — Быков подробно объяснил Андрею принципы стрельбы из нагана.

Защелкали выстрелы. С каждой выпущенной пулей из ствола вылетал снопик огня, а сам револьвер подпрыгивал, словно живой.

— Вот это да!

Бойцы ахали, рассматривая мишени.

— Ты теперь не Курганов, ты «Король нагана», — засмеялся Быков. — Молодец!

Бельский, нетерпеливо покусывая губу, скривил смоляную нитку усов.

— Может быть, и вы покажете свое искусство?

— Куда мне! — замахал руками Быков.

Но все так к нему пристали, что он вынужден был согласиться.

Выстрелы у Быкова следовали почти без интервалов. Отстрелявшись, он торопливо ушел.

— Смотрите, как разбросаны пули! — протянул Родин, — А еще кадровый командир…

— Дайте-ка мне карандаш! — произнес кто-то звучным голосом.

У мишени стоял подтянутый, стройный, как юноша, командир батальона Гарин.