Иван Лазутин - Высота

— Легче жить на свете человеку, когда у него есть своя религия. У вас, фельдмаршал, как я убедился за Восточную кампанию, своего рода библией является сага Коленкура о Наполеоне.

— А что думаете вы, генерал? Что же касается меня, то с самого рассвета 22 июня я все больше и больше убеждаюсь, что наш поход на восток почти зеркально совпадает с нашествием Наполеона на Россию.

Прислушиваясь к знакомому нарастающему гулу самолетов, фельдмаршал поднял голову и неподвижно стоял до тех пор, пока этот привычный, ласкающий его ухо звук постепенно не замер.

— На Москву пошли. И не меньше чем полк. Тяжелые. — И тут же, вспомнив, что он не закончил мысль, которую собирался высказать своему начальнику штаба, продолжил: — Люблю эту органную музыку войны. Она напоминает мне хоралы Баха и Бетховена. Геринг молодчина. Он хорошо знает свою работу. А ведь начал-то свою карьеру с чего?! С того, что в ночь на 28 февраля, в год, когда Гитлер и его партия пришли к власти, он вместе с Геббельсом положил в нишу подземного хода, соединяющего рейхстаг с дворцом президента, в котором жил тогда Геринг, несколько баллонов жидкого фосфора и керосина. Все было продумано до мелочей и до секунд. Правда, поджог произвели Карл Эрнст, Хелльдорф, оба берлинца, и Хейнес из Силезии.

— Вы считаете, что Герман Геринг начал свою карьеру на уголовной стезе, с поджога рейхстага? — напрямую задал вопрос Блюментрит.

— Нет, Геринг по натуре шире и дальновиднее, чем банальный уголовник. Он очень рано понял, что на крыльях уголовника к большой власти не взлетишь. Геринг пошел другой дорогой. И она оказалась верной.

— Я плохо знаю родословную Геринга.

— Через месяц после поджога рейхстага друзья по партии уверовали в звезду Геринга и помогли ему создать концерн «Герман Геринг». Этот концерн был очень далек от того, чем живет сейчас война и чем командует рейхсмаршал. Его коммерческие интересы простирались не в небо, хозяином которого он сейчас является, они были скрыты глубоко под землей. — Видя, что Блюментрит с интересом слушает рассказ о бурном восхождении Геринга, фельдмаршал, прохаживаясь по кабинету с заложенными за спину руками — он всегда так делал, когда о чем-то увлеченно рассказывал, — продолжал: — Геринг был тогда еще молодым и от природы несокрушимо энергичной и целеустремленной натурой. Весь свой талант дальновидного дельца от бросил на разработку германских железных руд в районе Зальцгиттера, это в Верхнем Пфальце, а потом сферу своих разработок перенес и в Австрию.

Это уже потом, через несколько лет, когда ветер удачи дул в паруса Геринга, он, не сужая масштабов добычи и обработки железных руд, воздвиг мощные сталелитейные и вальцовочные заводы. Он стал промышленником и правой рукой фюрера. А сейчас… — фельдмаршал поднял над головой указательный палец, — сейчас Геринг стал богом неба и громовержцем на всех фронтах, куда ступил кованый немецкий сапог.

— Однако вы отвлеклись от библии Коленкура, — усмехнулся Блюментрит.

— Нет, я не отвлекся. Я просто хотел сказать о своем твердом убеждении, что дорога к большим государственным постам и высоким командным креслам в Германии пролегает не через окопы и блиндажи, где нас с вами каждую минуту подстерегает смерть, а через промышленный капитал, через концерны… А иногда и через истерическую демагогию — так пришел к власти Геббельс. — Фельдмаршал скрестил на груди руки и после минутного раздумья продолжил: — Что же касается мемуаров Коленкура, то чем больше я вчитываюсь в них, тем отчетливее вижу, что наш поход на восток повторяет поход Наполеона на Россию, но уже на новом историческом витке. Прежде чем пойти с оружием на этот фанатически уверовавший в свою непобедимость конгломерат пародов во главе с русскими, Гитлер, как и Наполеон, покорил Европу. Казалось бы: чего не хватало для патологических аппетитов обоих властолюбцев? Нет, взоры и того и другого устремились на жизненные пространства бескрайнего востока. Ненасытная жажда власти кружила голову фюреру, как некогда она кружила голову императору. А ведь оба по крови чужеродны тем нациям, которые они повели за собой. Наполеон — не француз, он корсиканец. По крови и родному языку фюрер тоже не чистый ариец, он австриец. — Словно только сейчас, в ходе своих размышлений, найдя случайный, новый козырь и новую грань сходства Гитлера и Наполеона, фельдмаршал поднял голову, как будто к чему-то прислушивался. — Разве это сходство не знаменательно, генерал?