Мария Латарцева - ЧТО-ТО ПОШЛО НЕ ТАК

Как-то очень незаметно, с ходу, студенты перестали посещать занятия, поменяв лекции в университетах на воздвижение баррикад и заработки в качестве протестующей против власти массовки. В Киеве, на главной площади страны, по своим и чужим стреляли снайперы, на Грушевского, возле стадиона "Динамо", политые коктейлем Молотова, живьём горели бойцы "Беркута". В соседней области главу администрации приковали наручниками к сцене местного Майдана, и, поливая его холодной водой на февральском морозе, требовали стать на колени и извиниться за содеянное. Правда, за что извиняться, ему не объяснили, тем более, работал человек на должности главы чуть больше месяца. Потом на дорогах страны появились блокпосты, а в городах – вооруженные отряды самообороны…

Пиком революции стал захват оппозицией власти и побег из страны президента. Казалось бы, все, конец, победа! Оказалось – только начало трудного пути.

…"Минивэн" немилосердно трясло. Старая изношенная подвеска тяжело вздыхала на ухабах, обещая рассыпаться при первой же возможности. Далеко позади остались горы, уютные местечки у подножья и маленькие села с домашними часовенками и статуями Божьей матери у дороги. Богдан без устали крестился на святой образ, читал молитвы и просил у Святой заступницы мира для страны, для семьи, для всех, кого знал и встречал.

Через несколько часов поездки голова его опухла от дорожной болтанки, потом на смену возмущению по поводу качества асфальта пришло полное отупение и безразличие. Сонно покачиваясь в такт движению машины, он отрешенно смотрел, как огни фар, время от времени подпрыгивая и мелко вздрагивая, медленно плывут в густой зеленой пелене, похожей на маслянистую воду реки из его детства.

Ему было почти двенадцать, когда лодка, раскачиваемая его разыгравшимся другом, неожиданно резко накренилась, легла на борт, и, на мгновение застыв в воздухе, будто решая, в какую сторону упасть, тяжело рухнула кверху днищем, накрывая его своим весом. Он даже не успел испугаться, просто опускался на дно реки, удивлённо наблюдая, как в жирно-зеленой жидкости, напоминающей постное масло, лениво уползают вверх прозрачные воздушные пузырьки…

В чувство его привела очередная яма. После хорошей встряски сонливость как рукой сняло, и мысли его сосредоточились на насущном. Вчера глубокой ночью позвонила Наталья, сообщила, что они благополучно пересекли границу. Богдан посчитал это добрым знаком, по-привычке поблагодарил Святую покровительницу, и приготовился ждать от родных новых известий.

Устроившись поудобнее на сиденье, он ещё раз перебрал в памяти свои последние шаги перед отъездом из дому, вспомнил добрым словом соседку, которая согласилась присматривать за квартирой, ещё раз похвалил себя, что сообразил перенести к ней горшки с цветами и пристроить кота… Воспоминания действовали усыпляюще, и, чтобы не уснуть, он переключил внимание на своих попутчиков.

В машине, кроме него, было еще шесть человек. Водитель, пожилой небритый человек с красными, воспалёнными от усталости и постоянного недосыпания, глазами, молча крутил баранку, непрерывно грыз семечки и изредка зевал, широко открывая рот, отчего казалось, что он вот-вот вывихнет себе челюсть. Остальные спали.

От выпитого вечером самогона в салоне стоял густой тяжкий дух, не помогали даже открытые окна. Когда машину встряхивало на ямах или заносило на поворотах, сонные пассажиры, как по команде, дружно подпрыгивали, хватались за сидения, в сердцах матерились и, что-то бессвязно бормоча, снова возвращались в предыдущее состояние.

Все мужики были его возраста, только один – помоложе. Несколько часов подряд он без передышки рассказывал, что недавно женился, что жена – в ожидании, и он очень надеется, что у них будет двойня – мальчик и девочка. А ещё молодой человек сообщил Богдану, что на свадебные деньги новобрачные купили недостроенный дом, и, чтобы завершить строительство, он "пошел на фронт мочить сепаров".

Сосед лихорадочно размахивал руками, грубовато шутил, громко смеялся, а Богдан думал о своем, делая вид, что внимательно слушает, изредка поддакивая и согласно кивая головой.

–…Тыща в день! Вот это деньги! Прикинь, сколько это в месяц будет?! Тридцать тыщ! Офигеть! Уму непостижимо! А если на передовой полгода продержаться, прикинь? Ты где ещё такой заработок найдёшь? Тем более, практически на месте, не выезжая из страны!

С горящими от предвкушения глазами, громко пришёптывая, парень долго умножал тридцать на шесть, полученный результат – на тысячу, нервничал и переживал, будет ли отдельно учтено тридцать первое число, потом ещё дольше переводил гривны в доллары, чтобы случайно на инфляции не потерять, колебался по поводу ещё одного месяца службы на Донбассе, чтобы иметь, на всякий случай, маневренный запас…