Николай Луговой - Побратимы

— О подготовке похода дивизии карателей в лес, — говорит Михайлеску, — я желал передать лесу прежде, чем приказ поступиль до штаб корпуса. Да получилась задержка. Петр и Жора были на разведке. Послать до лесу стало нет кого. Я сказал Саше Либестоку, и он найшол другой ход до лесу.

— Через Филатова и словака? — уточняю я.

— Да.

— Михаил Васильевич, а какое ваше мнение о словацких солдатах?

Вопрос о настроениях словаков не затрудняет румынского офицера. О них он самого хорошего мнения. В подтверждение рассказывает такой случай.

Подпольщица Тамара Щеглова сообщила о беде. Ее муж — Щеглов и напарник мужа — Либесток, ушедшие с минами и листовками в Сарабуз к румынским антифашистам, были схвачены жандармами и, уличенные в антифашистской деятельности, отправлены в Джанкойский лагерь СД. Это — гибель.

Тамара подсказала и план спасения: в Симферополе, на улице Гоголя, напротив лагеря военнопленных, стоит словацкое подразделение. Если попросить словаков…

Михайлеску немедленно едет к ним. Просьба, с которой румынский офицер обращается к словацкому офицеру, абсолютно откровенна: два русских парня попали под расстрел, их надо выручить. Ни расспрашивать, ни раздумывать словацкий офицер не стал, а сразу написал записку к другому словацкому офицеру, служащему в штабе словацкой «Рыхла дивизии». Тот, прочитав записку и выслушав Михайлеску, тоже не колебался, написал в Джанкой старшине-австрийцу два слова: выслушай и помоги. Австриец без обиняков спросил:

— Требование можете сделать?

Вечером того же дня Михайлеску привез ему требование: штаб 30-го Горнострелкового Румынского корпуса просит передать русских военнопленных Щеглова и Либестока в распоряжение штаба корпуса для работы в ремонтных мастерских. Бумажка отпечатана по всей форме — на официальном бланке, с печатью, исходящим номером, подписи, правда, подделаны, но какое до этого дело австрийцу?

Два часа спустя Щеглов и Либесток были уже в тайниках Симферопольского подполья… Затем оба пришли в лес, стали партизанами.

В разговорах незаметно проходит время. Близится полночь.

…Поляна вся исхожена. Ночь наполовину укорочена. А говорить еще хочется. Встреча волнует и радует.

— Друзья! — останавливает нас Петр Романович. — А кто тут хозяин?

— Партизаны, — отвечаю ему.

— А где же партизанское гостеприимство?

С помощью ординарцев и Беллы мы быстро разжигаем костер и садимся за партизанский стол. Едим лепешки, копченую рыбу, брынзу. И продолжаем разговор.

— Михаил Васильевич! — обращается к гостю Петр Романович. — Какие у вас есть просьбы? Чем вам помочь?

— Присылайте ла румын листовки. Давайте их много-много.

— Листовки у нас на русском языке. Их румыны не прочтут.

— Не вашно, не вашно, — говорит Михайлеску. — Румын понимает правду и по- русскому. Ви давайте много.

— Хорошо, — обещает Петр Романович. — Будут листовки у вас. А еще чем помочь?

— Давайте нам мины.

— А вы готовы к диверсионной работе? — справляюсь я. — Минеры у вас есть? Место хранения мин подготовлено?

Все, оказывается, подготовлено.

Обещаем дать румынам и подрывную технику.

— Охотников на подпольную работу становится много, — утверждает

Михайлеску. — Настроения солдат с каждым днем меняются. Каждая победа Красной Армии обязывает солдата думать. И он думает.

— А как там наши крестники? — вспоминаю об отпущенных пленных румынах. Рассказываю, как было. Но Михайлеску прерывает. Оказывается, он в курсе дела.

— Ви сделали большую работу. Солдаты, какие прибегали от лесу, расказуют: ла румын, ла партисан — товарищи. Командир батальона узнал и уставил солдат наперед строю. Приказаль, штоб они сказали, што партисан плохо делал. А солдаты говорили как было. Немцы посадили солдат. Батальон перевели в степную часть Крыма. Дальше од лесу. А командир батальона росжалуван.

Мы переглядываемся.

— Значит, батальон противника из строя выведен!

— Без одного выстрела! — добавляет Михайлеску. — И над а считать больше. О добром поступке партисан знают и в других частей румынской армии. И там солдаты говорят: ла партисан и ла румын — товарищ. Два румынских полка убрали од леса.

Ясный полумесяц весело посматривает на нашу поляну уже с большой высоты небосклона. О времени расставания напоминает и подошедший Белла.

— Товарищи приятели, — говорит он, вновь подсаживаясь на корточки к костру. — Пробачте, але надо кончать встречание. Нам уже треба на город.