Николай Луговой - Побратимы

И еще:

«29 июля 1943 г.

…У „Дровосека“ неплохой состав группы…

Тут есть такие люди, как Щербина Леонид Емельянович, отец которого расстрелян немцами; Буренко Нюра, брат ее Григорий расстрелян, и другие, тоже родственники расстрелянных. Это надежные кадры. Тут есть и симферопольцы, и люди, связанные с Симферополем. Таким образом, Зуя приобретает для нас очень важное значение, как звено, или, как окно в Симферополь».

С сердечной теплотой думаю о людях Зуи. Село, как село — менее полутысячи дворов, а как много в нем патриотов: Зуйский партизанский отряд — сто сорок один человек; группа советских патриотов во главе с Крыжановским-Юрьевым — около сотни; новое пополнение в Зуйский отряд — более семидесяти человек. Теперь организация Вани Кулявина — двадцать пять человек. Немцы обрушили на Зую зверские репрессии. Расстреляли шестьдесят человек из организации Крыжановского. Двадцать одного заложника убили, схватили и замучили Нину Савельеву, старика Баранникова и многих других жителей Зуи. Зуйский отряд потерял более тридцати человек. Словом, село залито кровью. Но не покоряется. Продолжает борьбу.

Во время обеда Вася Буряк принес сводку Советского Информбюро. Он читает вести с фронта, и, надо видеть, с какой жадностью ловят партизаны каждое слово.

«Тринадцатого июля, — читает Василий, — на Орловско-Курском направлении противник крупных атак не предпринял…»

— Ага! Не атакует уже! — прерывают его партизаны.

— Захлебнулось их наступление!

— Скоро наши двинут вперед!

А чтец продолжает:

«На Белгородском направлении нашими войсками за день боев подбито девяносто шесть немецких танков и сбито тринадцать самолетов противника».

— Хорошо! — вновь выкрикивают партизаны. — По сотне танков в день ежели выбивать, то Гитлер скоро испустит дух.

— Вы будете слушать? — теряет терпение Василий. — Или я пойду, а вы митингуйте!

Слушатели утихают.

— «По уточненным данным, за двенадцатое июля сбито семьдесят девять немецких самолетов…»

Голос чтеца снова тонет в дружном гуле одобрения. Страсти еще сильнее разгораются.

— Вася! Слышь, Вася! — кричит кто-то громче всех. — А про партизан есть что- нибудь в сегодняшней сводке?

— Про партизан нет.

— А ты, Вася, допиши. — Все затихают, и теперь голос слышится отчетливо. — Я б вставил пару таких строк: четырнадцатого июля партизаны Первой крымской бригады сожгли пять немецких грузовиков и нанесли три удара по отрядам карателей. Вот так и допиши, Вася… [5] Об этих действиях партизан советская агентурная разведка доносила в Москву: «…13 июля с. г. в Керченском порту по неустановленной причине сгорело 150 вагонов с боеприпасами, 12 вагонов продовольствия и 8 вагонов с обмундированием. 14 июля в Крыму, южнее Зуи, в районе Баксан партизаны напали на колонну грузовиков. Захвачено пять машин. Против партизан выслан кавалерийский эскадрон». (Партархив Крымского обкома Компартии Украины, ф. 151, ед. хр. 132, л. 150). После освобождения Крыма автору вместе с Григорием Гузием и Женей Островской по поручению Крымской комиссии по истории Отечественной войны пришлось побывать на местах партизанских диверсий. Следы Керченской диверсии и свидетельства очевидцев подтвердили, что Керченская диверсия — дело рук армейских разведчиков и городских подпольщиков, действовавших совместно со словацкими антифашистами, располагавшими подрывной техникой, доставленной им из леса Виктором Хренко. .

Мы с интересом слушаем шумное партизанское вече и радуемся минутке душевного отдыха партизан.

— Золотой народ! — тепло улыбается комиссар, когда мы уходим в свою палатку. — В бою — львы, а поостынут — не прочь и о себе в сводке прочитать…

Но самое радостное сообщение было о нашем «крылатом партизане», как называл самолет Китаев.

Когда партизаны, прогнав немцев, подбежали к горящему самолету, они заметили: горит не самолет, а бензин на земле, который льется из баков тонкими струями. Пламя едва достает до плоскостей. Дегтярев приказал забить пламя землей. Но бензин продолжал литься, и пламя полыхало.

Тогда к нему обратился Гриша Костюк: «Разрешите перекрыть краны!» Обвернувшись плащ-палаткой и выждав, когда бойцы приглушили пламя, Григорий бросился к самолету. На какое-то мгновение пламя обволокло смельчака, и он пропал из виду. Но вот от самолета оторвался клубок дыма и огня. Это был Григорий. Он упал наземь и стал кататься по траве, стараясь потушить пламя. Ребята помогли ему. Потом они опять начали швырять в огонь землю. Когда пламя немного сбили, Костюк вторично бросился к самолету и успел перекрыть краны. Течь прекратилась, и огонь угас.