Даниил Аль - Дорога на Стрельну

Наконец Л. снова поднял глаза.

— Так вот, Шнитов, мне тут ваш начальник про вас чудеса рассказывал. Таких вы результатов добились в политико-воспитательной работе, что хоть на выставку вас отправляй… Доложите, как вы добились таких успехов.

Папа Шнитов улыбнулся ещё шире, чем улыбался до этого, и сказал:

— Секрет политшинели.

— Что?! — спросил дивизионный комиссар. — Что вы сказали?

— Я говорю — секрет политшинели… Но от вас, товарищ дивизионный комиссар, я никакого секрета делать не буду…

— Нет, вы мне объясните, — обратился Л. к полковнику Хворостину, — что он несёт? Он же не понимает, что говорит!

— Это у него поговорка такая, — тихим голосом проговорил полковник.

— Тем хуже, если это не оговорка, а поговорка! Значит, он эту чушь постоянно повторяет? Так, что ли?

— Повторяю иногда, — признался Папа Шнитов.

Он сначала никак не мог взять в толк, почему слова, которые он и в самом деле повторял перед многими людьми, так рассердили инспектора. Вдруг его осенила догадка: «А что, если Гамильтон все же правильно произносил слово „полишинель“ и оно означает что-то совсем другое?.. Может быть, ругательство какое-нибудь иностранное… Нет, не может быть! Гамильтон не имел привычки ругаться… Вот бы сейчас спросить Николая Максимилиановича!»

Папа Шнитов посмотрел на полковника, но ничего, кроме растерянности, в его глазах не увидел. Лицо полковника было белее снега. Кадык у него двигался вверх и вниз.

— Не придавайте значения, товарищ дивизионный комиссар, — вымолвил с трудом полковник Хворостин.

— Ах, не придавать значения?! — На лице инспектора появилась злорадная усмешка. — Это, видимо, ваш излюбленный метод руководства, полковник, — не придавать значения!

Л. нагнулся к личному делу Папы Шнитова, быстро перелистал его и, найдя то, что искал, поднёс дело чуть ли не к самым глазам полковника.

— Вот рапорт старшего лейтенанта Щербачева на ваше имя. Он перечисляет здесь различные проступки своего коллеги Шнитова. А вот резолюция, наложенная на рапорте. Подпись, правда, неразборчива.

— Моя здесь подпись, — не заглядывая в дело, сказал полковник.

— И что же вы тут начертали? Разбираете?

— Разбираю. «Не придавать значения».

— Вот я и говорю: не придавать значения фактам — ваша система.

— Разрешите доложить. — Полковник поспешно встал. Поднялся с места и Папа Шнитов. — Я усмотрел в этом рапорте личные счёты. Рапорт написан офицером, который сам хотел занять должность замполита той самой роты, куда был назначен старший лейтенант Шнитов.

— А какое это имеет значение, — спросил инспектор, — личные тут счёты или не личные?! Факты, изложенные в рапорте, вы проверили?

Полковник молчал.

— Ясно, не проверили… Шнитов! Где живёт ваша мать?

— Жила в Ленинграде.

— А где она сейчас?

— На том свете. Умерла в тысяча девятьсот тридцать третьем году.

— И это ясно. Значит, вы, полковник, разрешали старшему лейтенанту Шнитову дважды в месяц навещать старушку на том свете? Так получается?

— Никак нет. Я не знал…

— Нет, вы знали. В рапорте ведь об этом написано. Значит, знали, но решили «не придавать значения» тому, что старший лейтенант Шнитов водит вас за нос.

Полковник молчал.

— Я же не для себя, — начал было Шнитов. — Я чтоб бойцам своим помочь к семьям…

— Потом будете оправдываться! — оборвал его Л. — В рапорте сообщается, что вы занимались самым настоящим очковтирательством.

— Вот уж никогда…

— Занимались! Всех бойцов до единого в письмах к их родственникам охарактеризовали как лучших в роте солдат. В число лучших попал и такой нерадивый солдат, как некий Пантюхов…

— Пантюхов погиб за Родину, товарищ дивизионный комиссар. Значит, он герой, как и все павшие в бою, которым в каждом приказе Верховного Главнокомандующего воздают славу!

— Прекратите демагогию, Шнитов! Было это или нет с письмами?!

— Было… Я хотел как лучше…

— Чего вы добивались таким образом — это понятно. Хотели задёшево нажить у солдат авторитет добренького дяди! И это вам удалось! Знаете небось, как вас все кличут, в том числе и рядовые? Папа Шнитов. Докатились! Это называется политработник! В армии! Во фронтовой обстановке! Для чего политработникам даны воинские звания?! Чтобы солдаты их в глаза и за глаза называли «Дядя Федя», или «Милый Вася», или «Папа Шнитов»?! Как на дворе или возле пивнушки?! И вы это тоже знали, полковник?