Елена Семёнова - Русский Жребий

В его идеале мужчина должен был служить, а женщина ждать его дома, оставаясь мягкой, нежной, всё понимающей без слов. Но на пороге 21-го века такого, пожалуй, и быть не может. Ещё один недостижимый идеал…

Есть редкие женщины, органически способные сочетать в себе две ипостаси: жены и соратницы. Алька очень стремилась воплотиться во второй, не слишком заботясь о первой. А он всеми силами защищал её от этого воплощения… Так и сталкивались лоб в лоб.

Когда началась 2-я Чеченская, она заявила, что сменит свою мирную стезю на опасную работу военкора. «Может, хоть так о твоей жизни что-то узнаю». Сергей воспротивился такому повороту категорически: для него сама мысль, что жена окажется на войне, будет рисковать жизнью, была нестерпима. «Если ты это сделаешь, то больше меня не увидишь!» Он сказал сгоряча, а она ответила, как отрезала:

— Тогда я уеду по контракту в Италию, и мы, действительно, не увидимся.

— Что ж, поезжай — дело твоё.

Почему он был уверен, что это лишь угроза? Что она не уедет в Рим, а будет покорно ждать его из бесконечных командировок? Нет, он не был самоуверен, не считал себя неотразимым, даже совсем наоборот. Просто не верил, что его Алька может уехать…

А она уехала, и из Чечни он вернулся уже в опустевшую квартиру. Потом она звонила и писала из Италии. Но Сергей ни разу не ответил ей, перевернув эту страницу своей жизни, отрезав, как казалось, навсегда…

С той поры минуло почти пятнадцать лет. За это время многое изменилось в жизни Сергея. Оказавшись «на улице» в результате реформ «мебельного генерала», он вынужден был несколько лет существовать в чуждой для себя мирной жизни. Но едва первый дымок долетел с Украины, как была брошена она безо всякого сожаления. И началась новая война… Война иная, чем прежние. Война — так похожая на ту, без малого столетней давности, которую знал столь детально, как если бы сам сражался в Добровольческой армии или у Каппеля.

Отдельные не ведающие истории «публицисты» уподобляли донбасское восстание революции. Глупее и невежественнее можно ли что-то придумать? Революция во всей мерзости своей совершилась в Киеве в роковом для России месяце — феврале. На Донбассе же в ответ началась самая, что ни на есть — контрреволюция. Донбасс 2014-го обратился подлинной русской Вандеей, сражавшейся за свои традиции против беснующихся «якобинцев», желавших навязать своё беснование всем. Впервые за целый век маленькое русское войско, новая Добровольческая армия вновь сражалась под знаменем с ликом Христа, чувствуя над собой простёртую Господню десницу, созерцая Его чудеса. Иногда казалось, будто грань между мирами сделалась тоньше, чтобы взыскующие души могли увидеть Свет, недоступный взору в обычную пору. Оттого, может быть, дотоле не веровавшие бойцы принимали крещение. И не только русские, но и приехавшие на помощь им из других стран.

Много было страшного в эти огненные недели, много и чудесного. Было, о чём подумать, о чём написать, если Бог судит дожить до мирных времён. А пока ни на что практически времени не доставало. Разве что «на бивуаках» бойцам рассказывать разное… У ребят много вопросов было. Больше по нынешнему положению, а у некоторых — и о делах минувших дней, и о предметах духовных. Сергей отвечал охотно, чувствуя себя ответственным уже не только за жизни своих подчинённых, но и за души их.

И тут вдруг эта встреча нежданная… Кто бы мог подумать, что Алька всё-таки исполнит давнюю «угрозу»! Но Сергей не был бы самим собой, если бы позволил чувствам долго владеть своим сердцем. В разгар войны, имея в подчинении людей, за каждого из которого должно отвечать, не хватало ещё отвлекаться на давно отгоревшее… Отсёк и на этот раз. Приехала и приехала Агния Сергеевна. Пусть занимается своим делом, а он будет заниматься — своим.

А заняться было чем. Уже следующая ночь обернулась трагедией. Машину с новобранцами, которые должны были пополнить поредевшие в последнюю неделю ряды, укры «накрыли» на пути из города. Двое бойцов погибли на месте, ещё двое, включая сопровождавшего пополнение ополченца, получили ранения. Уцелел лишь один новичок, к которому тотчас пристала кличка «Фартовый», совсем не вяжущаяся со строгим обликом молодого добровольца.

Сергей увидел его впервые над телом погибшего друга, положенным в здании бывшей школы. Парень был из Питера, за ним из Донецка должен был приехать человек, которому предстояла тяжёлая миссия вывезти тело убитого воина, которому недобрая судьба даже не позволила хоть раз сойтись в бою с врагом, на родину и передать родным.