Елена Семёнова - Русский Жребий

Пытался Юшин объяснять это, а на него махали руками, обзывая «ватником». Каких-таких русских людей увидел уважаемый Николай? Это те «быдлосовки», что у памятников Ленину гужуются? Не срамитесь! Русского народа давно нет! Он уничтожен большевиками! Остались только эти красные выродки…

Не понял Николай. А мы тогда кто?

Мы? Нет, ну, мы, само собой, русские. Русские европейцы, чудом уцелевшие…

Русские — кто? Русским Николай всегда себя считал, а европейцем… Да с какого же? Конечно, он знал и любил европейскую культуру, «европейские плиты», о которых Достоевский писал, но с нынешним Содомом иметь ничего общего не желал. Да и вообще западничество всегда было враждебным России течением.

Ах, опять у вас, Николай, советские штампы! До революции мы были Европой…

Достоевский — советские штампы? Брянчанинов? Нилус? Ну, отожгли ребята! А Пушкина и государя Александра Миротворца слабо почитать? Не говоря уж о Данилевском… И ведь вот наглость — «уцелевшие» они! Николай и впрямь со своей родословной имел право себя таковым считать. А эти? Да почти все, кто постарше, в комсомолах состояли! Ну, а если сами по летам не успели, так родители! Все — из самых что ни на есть советских семей вышли. Туда же! «Уцелевшие» они! И теперь — борющиеся… Правда, «борьба» не мешает некоторым из них преподавать в государственных ВУЗах и печататься в прессе. Принципиальность — наше кредо, так что ли?

И ведь вот дикость — вся их «любовь» к «былой России» вылилась в ненависть к России теперешней, не режиму, но самой стране, в ненависть и презрение к отдельно взятому русскому человеку и всему русскому народу в целом. И это почитали они своей «фигой в кармане», хотя именно в этом шли рука об руку с российскою властью, питавшей вполне сходные чувства к русским людям.

В марте не усидел Николай. Хотя закончил он истфак, но подвизался по журналистской части и в качестве независимого журналиста поехал в Крым, русское восстание которого было тотчас объявлено его украинствующими знакомыми «совковым». Вот, только на многотысячном митинге и памяти о «совке» не было. Два знамени Победы, в счёт не идущие, да один косноязыкий оратор, которого быстро попросили с трибуны. Севастополь — из русских городов самый русский. Был, есть и будет. И какое отношение имеет он к Украине?

Севастополь… С особенным чувством ходил Юшин по этому городу. Графская пристань… Отсюда без малого сто лет назад уплывал из России навсегда его предок — белый генерал Тягаев. Николай всегда гордился этим родством, и фотография прапрапрадеда висела у него в комнате. Теперь же ему казалось, будто бы тень белого генерала идёт рядом с ним, следит за всяким его шагом, оценивая — достоин ли окажется потомок славы пращуров?.. Из Севастополя Юшин проехал в сторону Перекопа, где погиб другой его предок. Сердце бешено колотилось. Никогда ещё Николай с такой силой, с такой пронзительностью не ощущал своей неразрывной связи с Россией, своей русскости. До дрожи, до слёз…

А ночью ему снился Белый Генерал. Высокий, сухопарый, с тонким породистым лицом и пронзительными глазами, похожий на средневекового рыцаря… Белый Генерал шёл рядом с ним по Графской пристани, и слышно было, как бряцает его шашка — с георгиевским темляком. Он что-то говорил, но Николай не мог разобрать слов, а лишь чувствовал, что в них — напутствие ему. Наконец Белый Генерал остановился и, опустив на плечо Юшина единственную руку, сказал два слова: «Береги Россию!»

Этот сон, атмосфера Крыма, пронизанная одним общим вдруг воскресшим сознанием, рефреном повторяемыми словами «Мы — русские!», перевернули душу Николая. Он внезапно осознал, что Родина — это не стеллажи прочитанных тобой книг по её истории, не высокопарные речи и статьи, не даже иконы с затепленными под ними разноцветными лампадами в твоей комнате, а то, за что здесь и сейчас ты готов отдать жизнь, что соединяет тебя со многими тысячами таких не похожих на тебя людей, но, несмотря на всю несхожесть, живущими тем же неизъяснимым чувством — любви к своей Родине . Мудрецы скажут, что это лишь призрак, Летучий голландец, которого нет в природе, скажут потому, что сердца их очерствели для жертвы, а человек, не способный к жертве во имя своей Родины, не достоин её, сам себя отлучил от неё, как отлучает себя от Бога утративший веру в него. Что проку от многочисленных знаний о Родине без знания самой Родины? Рабочий парень, «ватник» по-ихнему, прочитавший несколько книг и просто и безыскусно отдающий свою жизнь за Россию, знает её, себялюбец, презирающий свою страну, не знает её вовсе, сколько бы книг ни прочёл. Точно так же, как простой мужик-лапотник, не знающий грамоте, знает Христа сердцем, а учёный богослов, знающий всё о Христе, Христа не знает, потому что не имеет веры и любви, заставляющей гореть сердце чистым, святым пламенем. Некогда знающие букву и возносящие хвалы Богу своего Закона фарисеи распяли Христа, а простые рыбаки взяли на плечи крест и пошли по стопам Спасителя. И ровно так теперь знающие букву и воспевающие Россию своего Идеала («которую мы потеряли») произносили смертный приговор своей Родине, тогда как простые русские люди несли на плечах русский крест, служа ей.