Игорь Шелест - Опытный аэродром - Волшебство моего ремесла.

Первый режим нужно было начинать на скорости тысяча триста. Переваливая за скорость звука, самолёт напруженно гудел. «Пора», — решил Сергей и сказал чётко:

— Включи отметку!.. Первый режим!

— Есть! — кивнул Дивов и повернул «флажок» отметки.

Вздохнув и выдохнув, Сергей потянул на себя ручку руля высоты, самолёт вздыбился, перегрузка сжала, притиснула лётчиков к сиденьям, земля ушла вниз, сквозь лобовое стекло искрилась лазурь неба. Сергей успел заметить, как стрелка акселерометра вскинулась к цифре 5 — в движении по дуге инерция утяжеляла и сам самолёт, и людей в нём в пять раз! — он двинул ручку влево, и остроконечный нос «Сапфира» повалился вниз влево, размашисто описывая у линии горизонта круг и продолжая ввинчиваться в упругий, как резина, воздух, напруженно, с присвистом сделал четыре полных оборота — фи-ить!.. фи-ить!.. фи-ить!.. фи-ить!..

«Довольно», — Сергей поставил рули на вывод, одновременно уменьшив тягу двигателей. Машина, качнувшись с боку на бок, успокоилась. «Шесть секунд — четыре оборота!»

— Режим окончен!

— Есть! — Дивов выключил флажок дистанционного переключателя. Встряхнув головой, осмотрелся с таким выражением на лице, будто вынырнул из воды.

Стремнин стал разворачивать самолёт в обратную сторону, чтоб не уходить от аэродрома слишком далеко. С минуту оба молчали, потом Сергей сказал:

— Ну что, Рома, пойдём на второй ?

— Пошли! — встрепенулся Дивов.

Опять напруженно забубнили двигатели, самолёт начал разгоняться, чтобы снова выйти на сверхзвуковую скорость. С каждой секундой напряжение машины все явственней передавалось лётчикам. Сергею подумалось: «Мы как часть единого организма — человеко-самолёта!»

— Второй режим вправо! — крикнул Сергей. — Включай отметку!

— Есть второй!

Ручка идёт на себя, вздыбливает «Сапфир», перегрузка жмёт, втискивает в чашу сиденья, голова, плечи, руки тяжелеют. Сергей клонит ручку вправо…Самолёт с присвистом завращался вокруг продольной оси: фи-ить!.. фи-ить!.. фи-ить!.. И вдруг — дзень! — звонкий металлический треск ошеломил Сергея. И ещё мысль не успела воспринять: «Где, что, откуда», в канале одного из двигателей громыхнул хлопок. Метнув взгляд на приборы, Сергей успел заметить, как стрелка температуры газов левой турбины скользнула к красной черте. Уже приложив усилия, чтобы вывести самолёт из вращения, он быстро перекрыл подачу топлива левому двигателю. Рули были даны полностью на вывод, и Сергея неприятно изумило, как самолёт вяло, неохотно замедляет вращение. Ещё не веря, что рули утратили эффективность, лётчик изо всех сил давил на ручку, упёрся ногами в педали и наконец увидел, как самолёт неуклюже приостановил вращение… Но эта пауза длилась одну-две секунды. Словно передумав, самолёт снова повёл угрожающе пикообразным носом… И вдруг интенсивно затрясся всем корпусом, резко вскинулся влево, замер на мгновение, перевалился в другую сторону, ещё резче вскинулся вправо и с этого момента стал шарахаться из стороны в сторону, проявляя непонятное, неслыханное своеволие, как взбесившийся мустанг с седоком на спине. В голове у Сергея помутилось от чудовищных знакопеременных перегрузок. В эти мгновения казалось, что самолёт вот-вот вытрясет из него душу. Но уже в последующие секунды пики перегрузок поутратили свою остроту из-за уменьшения скорости, и Сергей, вспомнив вдруг о подвесках, взглянул в зеркало и… глазам своим не поверил: пилон с «сигарой» подвески ушёл в сторону и был теперь виден в зеркале с другого края.

Сергей нажал кнопку передатчика:

— Развернулась подвеска, самолёт неуправляем, будем покидать…

Земля ответила не сразу: «Мы на приёме».

— Роман! — Сергей взглянул на Дивова. Тот напряжённо смотрел вниз:

— Под нами посёлок!

«Стало быть, любой ценой отойти, здесь самолёт покидать нельзя!»

Между тем скорость уменьшилась почти вдвое, «Сапфир» при работающем правом двигателе продолжал оседать к земле и «взбрыкивать» из стороны в сторону, но делал это уже не так яростно, как вначале.

«Вот теперь можно: под нами пойменные луга». Но Сергей решил всё же попробовать запустить левый двигатель. Попытка не удалась, двигатель не принял обороты. А две-три секунды спустя Сергей увидел в зеркале, как из сочленения подвижной части крыла с центропланом повалил дым.

— Горим! — Сергей вскинул глаза на товарища. — Теперь давай!

Роман и сам понял, что медлить больше нельзя: гарью тянет в кабину, ручка управления не действует, самолёт «сыплется» к земле — осталось меньше полутора тысяч метров.