Игорь Шелест - Опытный аэродром - Волшебство моего ремесла.

— Полноте, Наденька, — рассмеявшись, замотал головой Тамарин. — Восхищаясь вами, они были совершенно правы!.. Ибо: «Лишь юности и красоты поклонником быть должен гений!»

— Да, да! — подхватил Сергей с лукавой улыбкой. — Но, увы, этот афоризм не имеет обратной силы: не все здесь гении — не исключаю и себя, — кто пялил на вас, Наденька, свои восторженные глаза!

Все трое дружно расхохотались.

На другой день вечером Сергей Стремнин прибыл в аэропорт Домодедово, намереваясь с ночным рейсом Ту-154 улететь в командировку в Сибирь. Дожидаясь регистрации билетов, обратил внимание на молодую эффектную женщину: из разговора с подошедшим к ней аэропортовским служащим понял, что женщина — пилот Аэрофлота и возвращается из отпуска. Когда уже толпились у трапа, она, заметив его взгляд, улыбнулась, и Сергей решился заговорить с нею.

— Извините, что разглядываю вас… Не часто встретишь женщину, летающую профессионально. Простите моё любопытство: как вам удалось?..

Она вскинула глаза, рассмеялась и закончила за него:

— …«пробраться» в такую сугубо мужскую сферу деятельности… вы хотите спросить?

— Пусть так, если это вас не обижает, — сказал он.

— О нет, нисколько! Так именно и было… Окончив авиационный институт и получив одновременно хорошую аэроклубную лётную подготовку, я отработала год по направлению на предприятии… («В точности, как и я!» — подумал Сергей.) А первый свой отпуск полностью посвятила методичной осаде министерства, пока не надоела там настолько, что меня согласились направить в Красноярский край вторым пилотом на Ан-2: министерские руководители думали, что это меня остановит.

Я налетала на милом тихоходе тысячи часов, освоив его во всякую погоду и даже в ночных полётах. Со временем стала летать первым пилотом. Возила грузы, пассажиров… Врачей и больных, геологов, лесников, туристов, оленеводов… Бог знает, скольких людей перевозила!.. Потом пересела на пассажирский Ан-24. Опять год пролетала вторым пилотом, прежде чем стать первым. А вот теперь летаю на Ил-18… И снова вторым.

— Единственная женщина в экипаже? — спросил Сергей.

— Да.

— Чувствую, вам хорошо в этом экипаже среди мужчин?

— Очень! — зарделась она. — Ребята подобрались у нас отличнейшие!

— Поди, на руках вас носят?

Она сделала вид, что не расслышала вопроса.

Тогда Сергей из вежливости спросил, чтобы прикрыть свой промах, любит ли она летать. Она опять зарделась:

— Безумно!

Он не удержался от улыбки, видя её горящие глаза:

— И не утомительно?

— Что вы?! Мы ведь летаем не по одной трассе, а по всему Союзу. Такова особенность работы нашего отряда.

— И сколько налетываете в год?

— Часов семьсот — семьсот пятьдесят.

— И мечтаете, конечно, поскорей начать летать первым пилотом?

— Когда налетаю нужное количество часов вторым на этом корабле, пошлют на курсы первых.

— Хочется?

— Ужасно!

Её место оказалось в первом салоне, у Сергея — во втором, и они, пожелав друг другу счастливого пути, двинулись по проходу. Он посмотрел ей вслед: в белом свитерке, в длинной пёстрой юбке, изящная. Подумал: «Лётчица!.. А люди, поди, глядят и думают: „Модница, фифа!“

Потом, когда уже летели на высоте двенадцать тысяч метров, на скорости тысяча километров в час и публика совсем угомонилась, Стремнин, продолжая раздумывать о женщине в авиации, вспомнил историю, рассказанную космонавтом Береговым, и рассмеялся про себя.

Года два назад, зимой, кажется, в декабре, к ним в институт приезжал Георгий Тимофеевич. Он-то и поведал с улыбкой о журналистке, побывавшей как-то в Звёздном.

Она призналась, что, сколько ни слышит о невесомости, о перегрузках, все же не может достаточно ярко представить, каковы эти ощущения.

Тогда её посадили в кабину центрифуги и создали при вращении перегрузку плюс три.

Вылезая из кабины весьма оживлённая, она воскликнула:

— О-о!.. Словно побывала в объятиях настоящего мужчины!

Сергей тогда подумал, что только женщине в голову могла прийти этакая аналогия.

Когда стюардесса принялась разносить минеральную воду, Сергей, взяв с подноса фирменный бокальчик, спросил:

— Прошу прощения, давно летаете?

— Давно… Год! — улыбнулась стюардесса.

— И нравится?

— Ещё как!

И тут Сергей подумал: летать все любят, но какое разное толкование имеет слово «летать» для лётчика, стюардессы и пассажира!..

Чем ближе человек к управлению полётом крылатой машины, тем, очевидно, острей он воспринимает наслаждение от летания… В пределе представляется так: если бы у человека выросли собственные крылья и он мог бы ими владеть так же легко и свободно, как птица, — вот тогда бы он вкусил самую великую радость от полёта!