Макс Поляновский - Дважды Татьяна

— Татьяна. Можете называть меня просто Таней.

Она уже запомнила все, что нужно, и минут через сорок сама предложила покинуть зал. Они вышли на улицу.

У подъезда толпились солдаты охраны, полицейские, жалкого вида девицы. Звонкие мальчишеские голоса предлагали купить папиросы.

Лейтенант, поддерживая Таню под локоть, медленно шел с ней вдоль улицы. Из-за колонны клуба кто-то крикнул вслед:

— Эй ты, фашистская подружка! Овчарка немецкая.

Таня заметила кричавшего, быстро вернулась обратно. Молодой парнишка, не пытаясь убегать, стоял за колонной. Не успел он опомниться, как Таня наотмашь ударила его по лицу.

— Ну, я тебе это припомню, — зло прошипел паренек. Увидев приближавшегося лейтенанта, он поспешно ретировался.

— Я тебя тоже запомню! — крикнула Таня.

А про себя подумала: «Ах, паршивец! Хороший, должно быть, хлопец».

Если бы он знал, этот парнишка… Если бы мог предвидеть, что в скором времени ему придется…

Впрочем, не станем забегать вперед.

— Я знаю, где вы живете, Таня, — сказал Юзеф. — На улице Горького. Я иногда встречал вас, только вы были совсем-совсем другая, а теперь преобразились, как Золушка.

— Да, — ответила девушка, — теперь я тоже вспомнила дом, откуда вы выходили.

Наконец-то она поняла, отчего лицо офицера показалось ей знакомым.

— Мы можем встречаться чаще, если вы захотите, — сказал Юзеф. — Я каждое утро выхожу из дому в четверть девятого. Возвращаюсь в…

— Для чего вы говорите мне это? — прервала его Таня. — Чтобы при встречах с вами я выслушивала такие комплименты, как сегодня? Вы слышали, что крикнул мне тот парень? И без этого боишься всего и всех…

— Прошу вас, не обращайте внимания. И не надо меня бояться, — тихо произнес лейтенант Басти. — Мне кажется, вы очень хорошая, вам тоже трудно, и я хочу сказать: я ни в чем не виноват…

— Разве я обвиняю вас в чем-нибудь?

— Не знаю… Мне показалось… Ведь он оскорбил вас, когда увидел русскую девушку с человеком в этой форме. Она мерзка мне самому, поверьте.

— Зачем же вы ее носите? — с вызовом спросила Таня, но большие, всегда как будто чуточку расширенные глаза ее смотрели детски-наивно.

— Если б вы знали, как я их ненавижу! Высшая раса… Пришли на бал к славянским коллегам… А в бою гонят нас впереди и сами прячутся за наши спины, держат пистолеты наготове. Если мы отступим, перестреляют нас, как куропаток. Одним словом, истинное братство…

— Но почему вы рассказываете это мне? — удивленно спросила Таня.

— Потому что вы — русская. А у меня мать — славянка. Отец мой потомок Гарибальди. И вдруг на мне этот мерзкий мундир.

— Успокойтесь, Басти. Быть может, все не так уж плохо. Армия фюрера одерживает победы. Она — в Европе. Оккупировала часть СССР. Наступит день, и вы поймете, что должны гордиться своим мундиром!

— Оккупация — это ненадолго, Татьяна. Многие смеются над блицкригом, длящимся второй год… Еще я хочу сказать вам: если от меня понадобится какая-нибудь помощь, я буду рад…

Таня молча пожала плечами.

Интуиция, чутье разведчицы подсказывало ей, что Басти, возможно, и не кривит душой. Но… осторожность прежде всего! Нужно присмотреться поближе к этому чеху.

Было уже поздно. Таня посмотрела на часы и встревожилась: не хотелось быть задержанной патрулем.

— Не спешите, — сказал Басти. — Я знаю пароль.

Он отчетливо произнес слова пароля. Пароль был верен, Таня знала его от Андрея.

— Может, вы и завтрашний знаете? — сказала она шутливо. — Тогда с вами в самом деле не страшно.

— Да, Татьяна, знаю. Он начнет действовать с полуночи. Хотите знать? Слушайте…

Простились они поздно, договорившись увидеться снова через несколько дней.

Догадывался ли Басти, что каждая встреча, каждый разговор с ним — это очередная проверка. Возможно.

Однажды он познакомил Таню со своим земляком — чехом. Тот носил солдатскую форму, отлично говорил по-немецки.

— В какой части служит ваш приятель? — спросила Таня.

— В охране, — многозначительно ответил Басти. — В караульной роте по охране здания. Гитлеровцы ему очень доверяют, потому что он отлично знает немецкий язык, но он их ненавидит до глубины души и охотно взорвал бы склад вместе с его обитателями. Вам это должно быть понятно, Таня… Им кажется, что он знает и любит ИХ язык, ИХ Германию. А ведь Бетховен или Гёте принадлежат им не больше, чем эта вот земля.

Да, Таня отлично понимала, что хотел сказать Юзеф, но на всякий случай промолчала. Уже несколько раз ей удалось получить от него ценные сведения. Таня придирчиво проверяла их по различным каналам: всякий раз информация оказывалась безупречно верной.