Макс Поляновский - Дважды Татьяна

Полицаи и немецкие охранники устремились в толпу, протискивались между людьми, никого не упуская из виду.

Хватали и вели к грузовой машине каждого, кто вызвал хоть малейшее подозрение. Подозрительным казался любой, бросивший на карателей презрительный либо ненавидящий взгляд.

У рогаток, устроенных возле выходов с базара, придирчиво проверяли документы гитлеровцы.

Постепенно базар опустел, но арестовали немногих. Большинство из них было освобождено из-за полного отсутствия улик либо за взятку.

Облава явно не удалась.

Облава, на которую оккупанты возлагали большие надежды: от своей агентуры они узнали, что по воскресным дням на базар приезжают партизаны.

Надежда схватить их не оправдалась, и можно представить себе бессильную ярость гитлеровцев, когда, обыскивая после облавы базар, они находили под оградой заваленные соломой советские листовки. Как они там очутились, выяснить не удалось.

Не узнали фашисты и о том, каким образом сорвалась операция, о грандиозном успехе которой они собирались сообщить в Берлин. Кто сумел разведать их планы? Кто помешал?

А усталая девушка с опухшими ногами чувствовала себя в тот вечер самым счастливым человеком.

Вечером 6 ноября 1942 года на одной из улиц Минска гитлеровский солдат конвоировал молодую девушку.

Арестованная едва передвигала ноги в огромных тяжелых сапогах, потертое коричневое пальто ее было покрыто засохшей грязью и кровью.

Одинокие прохожие провожали девушку сочувственными взглядами. Видимо, ее сильно били: лицо в синяках, ссадинах, кровоподтеках. Руки связаны за спиной.

Солдат-конвоир был безжалостен. Он грубо толкал измученную девушку прикладом в спину и покрикивал:

— Шагай, шагай, зараза! Мало тебе? Еще получишь…

Вечер был хмурый, облачный, тревожный. В канун Октябрьской годовщины оккупанты были настороже, и ощущалось это буквально во всем.

Хотя фашистам удалось нанести минскому подполью жестокие удары, они по-прежнему, если не больше, боялись партизан, боялись подпольщиков и вообще каждого, кто не сегодня-завтра мог стать и партизаном и подпольщиком.

В том, что подпольщики не сложили оружия, оккупантов убеждала сама жизнь. И борьба день ото дня становилась беспощаднее. Аресты следовали за арестами…

Несколько раз солдата-конвоира вместе с арестованной девушкой останавливали патрули. В тот вечер их было особенно много на улицах Минска — больше, чем прохожих.

Конвоир называл пароль и предъявлял специальный пропуск, подтверждавший, что ему приказано препроводить заключенную в указанное место. Пропуск был подлинным, со всеми печатями и подписью старшего писаря Емельяна Кошевого. Жандармские патрули то злобно, то с издевкой косились на избитую девушку, вполголоса посылали вслед ей проклятия и ругательства.

Центр города остался далеко позади. Солдат и арестованная достигли окраины. Вокруг было темно, безлюдно.

— Развяжи мне руки, мочи нет, — сказала Таня.

Надев на плечо винтовку, Сергей Ковалев размотал веревку, и Таня с облегчением стала растирать затекшие запястья.

В темноте можно было различить контуры танков, самоходок, автомашин. Здесь их ремонтировали, потом отправляли обратно на фронт. Минуя патрули, Таня и ее спутник проникли в запретную зону.

В эту предпраздничную ночь с их помощью вся восстановленная боевая техника врага должна быть уничтожена. Если эти танки и пушки с черными крестами вступят снова в строй, понесут смерть… Нет, ни в коем случае! Надо затаиться и ждать. Скоро их прикончат с воздуха.

Только Таня и Андрей, находившийся в Бобрах, знали час и минуты, когда появятся над Минском советские бомбардировщики. Таня помнила, какие объекты им предстоит разгромить, какие ремонтные базы и склады оккупантов должны сегодня взлететь на воздух. В задачу разведчицы входило помочь самолетам как можно быстрее обнаружить цель.

Затянутое облаками небо казалось совсем черным.

Таня и ее товарищ бесшумно подошли к забору, обнесенному колючей проволокой. Раздался лай сторожевых собак, послышались окрики часовых, охранявших ремонтную базу.

Появился и здесь, на окраине, патруль. Скользнули по земле узкие лучи фонариков.

Пришлось переждать, прижавшись к забору. Таня поднесла к глазам часы. Скоро, уже совсем скоро…

А в это время на квартире Марии Жлобы, хрупкой девушки с волевым, энергичным лицом, прозванной «Мария-маленькая», собрались друзья отметить день рождения.