Макс Поляновский - Дважды Татьяна

Свои! Партизаны из Бобров — как вовремя прибыли они за очередной партией оружия.

— А я к вам! — приветствовала их Таня. — Мне срочно надо попасть в Бобры, к Андрею.

Таня предупредила хозяев о предстоящей облаве, посоветовала им принять все меры предосторожности и непременно попросила повидать Тамару Синицу. Пусть они дома тоже будут очень осторожны, а о ней, Тане, могут не беспокоиться: она вернется в Минск к воскресенью.

Ехали в Бобры долго, окольным путем. Петляли, едва тащились, останавливались несколько раз отдохнуть, чтобы не вызвать подозрений у охранников и патрульных. Только и того, что возвращаются с базара, полностью расторговавшись, двое крестьян, слегка навеселе, а тот, что постарше, — видно, дочку прихватил с собой в город. Вон как глазеет вокруг простодушная деревенщина — все ей в диковинку.

Между тем у «расторговавшихся» мужичков товару хватало. Они везли на хитро оборудованной подводе патроны, гранаты и даже мины. В общем, очень необходимые вещи, самыми разными путями добытые у врага.

До Бобров добрались только на другой день.

Партизанская база в Бобрах была одним из тех островков в оккупированной Белоруссии, где незыблемо утвердилась Советская власть. Сюда прилетали воздушные вестники из Москвы. Регулярно сбрасывали на парашютах тюки с теплой одеждой, боеприпасами, газетами, продовольствием. Всего этого остро недоставало в партизанском крае.

В Бобрах Таня Климантович чувствовала себя среди своих. Можно было отдохнуть, стряхнуть с себя усталость, напряжение. Она радовалась, что не должна почтительно раскланиваться на улице с ненавистными патрульными, что ей не нужно торопиться, оглядываться при звуке незнакомых шагов за спиной. Пожалуй, там, в Минске, входя в роль бедной девушки, прибившейся к родным, озабоченной поисками случайных заработков ну и… желанием чуточку развлечься, она порой меньше ощущала эту усталость, порой и вовсе забывала о ней, но напряжение всегда оставалось.

Впрочем, и тут, в Бобрах, Таня очень быстро забывала об усталости, стоило лишь как следует отоспаться.

Она радовалась, что отсюда можно свободно слушать по радио Москву, никого не опасаясь, не прячась. Связь с Москвой поддерживал не только Андрей. Таня знала, что в отряде есть и другие радисты. Андрей же со своей рацией обосновался в просторном доме.

Спрыгнув с повозки, Таня пошутила:

— Живешь все так же по-царски?

— Ну, знаешь, если ты все еще способна шутить…

— Это плохо? — быстро спросила Таня.

— Это чудесно. — И добавил, пытливо глядя на девушку: — Я чувствую, у тебя важные новости.

— Да, Андрей. Очень важные…

Теперь Тане оставалось отдохнуть перед дорогой. Она решила отправиться в обратный путь завтра же, рано утром, только послушать сначала передачу из Москвы. Ей предстояло одолеть пешком десятки километров.

Она дремала, сидя на широкой хозяйской кровати, все еще пытаясь что-то рассказать Андрею, о чем-то спросить, когда в комнату вошел начальник разведки партизанской бригады москвич Барковский, радист по специальности. Ему понадобился Андрей.

Увидев Таню, Барковский пригляделся к ней внимательно, спросил:

— Не кажется вам, что мы раньше где-то виделись?

— Кажется, — задремывая, отозвалась Таня.

— Погодите… Сдается мне, я вас встречал в… концертных залах. Еще до войны, верно?

— Может быть… Сейчас подумаю…

Но долго думать ей не пришлось. Через минуту она крепко спала, упав щекой на взбитую подушку.

Тихим осенним утром воскресного дня, казалось, ничего дурного людям не предвещавшего, Таня вернулась в Минск.

Большую часть пути она проделала пешком; опухшие ноги гудели, но отдыхать было некогда. Она думала об одном: точны ли были сведения? Не коснется ли возможная облава ее друзей? Она была убеждена, что в минуту опасности — место ее рядом с ними. Ее помощь может понадобиться и Тамаре Синице, и управдому Кучерову…

В разгар базарного дня к Переспе одновременно с разных концов города двинулись грузовики и легковые автомашины, переполненные гитлеровцами, солдатами в немецкой форме, карателями.

Окружив базар, фашисты громогласно, через радиорупоры, потребовали соблюдать полнейшее спокойствие. Требование это прозвучало на немецком, русском, белорусском языках. Спокойствие! Только спокойствие. Просьба ко всем приготовить документы.

Встревоженные, напуганные люди оцепенели. В наступившей напряженной тишине плакали дети, мычали коровы, ржали лошади.