Макс Поляновский - Дважды Татьяна

— Тише, оставь, — торопливо заговорила Таня по-немецки, — вон меня дядя ждет. Мы с тобой в другой раз увидимся, дядя у меня очень строгий.

И Таня указала рукой на Кучерова.

Но гитлеровец бормотал, не отпуская ее:

— Если твой дядя мешайт, он плохой человек, не любит Германия. А может, твой дядя партизан? Мы его за это будем пук-пук стреляйт. И тебя стреляйт, если не идешь со мной.

Кучеров в своей потрепанной спецовке медленно скручивал цигарку, поглядывая исподлобья на гитлеровца и Таню. Но когда немец уставился на него угрожающе, он отвернулся, провел по цигарке языком, чтобы слепить ее…

Таню не так ошеломили приставания пьяного солдата, как это равнодушие. Уже не глядя на Кучерова, она лишь яростно выдирала свои руки из рук фашиста, желая в эти минуты лишь одного: развернуться и дать ему оглушительную затрещину. Но сделать этого ей не пришлось. Мощный кулак обрушился солдату на голову, и тот, не удержавшись на ногах, полетел в мутную, поднявшуюся после недавнего дождя Свислочь.

— Таня, беги! — услышала девушка голос Кучерова. Она и не заметила, в какую минуту он очутился рядом с ней на мосту.

— Тикай и ты, Павел! — крикнул кто-то.

И уже через минуту не было на мосту ни Тани, ни ее спасителя. Лишь возвращавшийся с хлебозавода рабочий задержался посреди моста поглядеть, как пытается выбраться на берег сразу протрезвевший гитлеровец.

«Хальт! Стой! Партизаны!» — вопил он во все горло, будто ринулся в воду именно в погоне за партизанами. Люди останавливались на берегу, тихо пересмеивались. Какой-то мальчишка подобрался поближе, пискнул в восторге: «Ишь ты, купаться полез!» На него зашикали, но никто не попытался помочь оккупанту.

Кучеров, убегая, сорвал с головы мятую шляпу, выбросил ее в кусты, вынул из кармана прихваченную про запас кепчонку и степенно зашагал по улице, как и подобает преуспевающему, пусть даже не слишком крупному коммерсанту.

Таня прибежала домой и свалилась на кровать, обессилевшая от обиды, страха, волнения. Подошла Тамара, молча вынула из ее сумки пропуск и исчезла.

Придя в себя, Таня рассказала Терезе Францевне о событии на мосту.

Они сидели за столом в полутемной комнате, когда, деликатно постучавшись, вошел Кучеров. Присел у стола. Тереза Францевна заторопилась, пошла искать на улице ребятишек — прежней их робости как не бывало, осмелели, совсем от дома отбились. А уж гитлеровцам готовы любую каверзу подстроить, просто страшно за них.

— Спасибо, — тихо произнесла Таня, вглядываясь в темноте в необычно суровое лицо Кучерова.

Кучеров не ответил, постучал пальцами по столу, после долгой паузы заговорил не спеша:

— Вы тут во дворе справки обо мне наводили…

Спокойным жестом остановил готовое вырваться у Тани то ли возражение, то ли оправдание, значительно добавил:

— Ни к чему это, без пользы. Больше, чем я сам скажу, все равно не узнаете. А вот вам теперь поосторожнее придется быть.

И тут же пояснил сдержанно, что даже в эту ночь возможна проверка квартир. Не исключены вообще облавы. Так что надо все предусмотреть. Пусть и документы, как говорится, «в ажуре», но… Одним словом, иногда можно переночевать на чердаке того соседнего дома, в кладовке. А в другой раз если не к соседям, то можно прийти к ним, Кучеровым…

Таня пристально посмотрела на Кучерова, но не проронила ни слова.

Кучеров как бы нарочито заранее отгородился деловитой холодностью от всяких изъявлений Таниной благодарности. О событии на мосту он явно не хотел вспоминать. Если так, она тоже ничего не помнит. Разведчик должен уметь помнить и должен уметь забывать. Начисто.

Но она с чувством облегчения подумала, что, видимо, этот человек при случае и впредь будет для них полезен.

На попечении Тамары Синицы были не только Светлана и Игорек.

Были еще, оказывается, Марат и Лена.

Таня узнала про Тамариного брата — Петра Ильина. Узнала, что у него и жены его — Блюмы — двое детей. Жили они все тоже в Минске, на другой улице. Впрочем, по предположению Тани Петр должен был уйти на фронт.

Первые дни Таня была уверена, что вот-вот отворится дверь и все они придут в гости. Но никто не приходил. И тогда Таня не удержалась, спросила, почему не видно ни Блюмы, ни Марата с Леной. Спросила — и растерялась, увидев, что Тамара поспешно выпроваживает из комнаты Светлану с Игорьком, а вслед за ними Терезу Францевну за какой-то мелочью к соседке.

— Я что-то не то сказала? — смущенно произнесла Таня.