Александр Авраменко - Огненное лето 41-го

Люди посматривают в небеса с опаской, но вековые деревья надёжно укрывают нас от недобрых взглядов. Километров через десять устраиваем привал, тут как раз и разведчики возвращаются, докладывая, что впереди никого не обнаружено. Через тридцать минут опять начинаем движение. По лесу шагать тяжело, донимают комары. Это, конечно, не карельские звери, но тоже немногим им уступают…

Бойцы устали, потихоньку матерятся, невзирая на строгий приказ не шуметь… так продолжается до самого вечера. Судя по карте, одолеть удалось почти двадцати пять километров — совсем неплохо, утром должны увидеть болото. Назначаем часовых, из собранных по вещмешкам продуктов готовим в котелках скромный ужин… Отбой…

Утром неожиданно выясняется, что нашего полка прибыло. Ночью приблудилось почти тридцать человек. Половина — пехота, остальные — с бору по сосенке водители, связисты, экипаж танка, два чудом уцелевших лётчика со сбитого «ТБ-3». Оружие есть, но не у всех. Завтракаем, разбираемся с новичками и продолжаем движение, менее чем через час выйдя к болоту.

Честно говоря, зрелище не слишком оптимистичное: сплошная поверхность ржавой воды с торчащими кое-где корявыми ветками. Пытаемся прощупать дорогу, но на первом же шаге разведчик проваливается в трясину, и мы едва успеваем его вытащить.

Плохо… это если даже не учитывать, что если выйдем на открытую местность, то проживём ровно столько времени, сколько требуется вражескому самолёту для снижения с высоты и открытия огня по беспомощным, барахтающимся в болоте людям. Значит, всё-таки в обход…

Вновь разведка и замыкающие, народ измучен, но пока держится — понимает, что альтернативы нет. Попутно выясняем у летунов с бомбардировщика, где они последний раз видели наши части, и отмечаем это место на карте.

И вдруг появляется запыхавшийся сержант из личного состава, прибившегося к нам ночью:

— Товарищ командир, свои!

— Где?

— Да здесь, метрах в ста впереди, на дороге, в грузовиках едут. Мы колонну остановили!

Переглянувшись с Забиваловым, устремляемся вперёд. Какое-то неясное предчувствие сжимает грудь, становится трудно дышать и отчего-то просто нечеловечески не хочется идти дальше… Что за чушь! Я спотыкаюсь и падаю — не специально, случайно, однако спустя секунду это спасает мне жизнь…

— Ты чего, Столяров?

— Вы идите, товарищ командир, я сейчас.

— Ну, догоняй…

В этот момент раздаются очереди из автоматов и одиночные винтовочные выстрелы, и я с ужасом вижу, как сидящие в новеньких «ЗИС-5» бойцы в таких же новеньких, как и их машины, гимнастёрках хладнокровно расстреливают наших вышедших из леса бойцов. Диверсанты! Назад!!!

Мы что есть духу бежим обратно в лес. Мы? Ну да, именно «мы»… Все… четверо. Я первый, потому мои действия становятся неожиданными для бегущих позади: немного углубившись, сворачиваю влево и захожу в тыл колонне…

Укрывшись в придорожных зарослях, смотрим, как немцы в нашей форме сгоняют уцелевших, хладнокровно добивают раненых. Хорошо слышны гортанные команды. Неожиданно немцы выводят четверых солдат, по виду явно евреев, обливают их бензином из канистр… Вспыхивает спичка, и дикий вой в котором нет ничего человеческого, раздаётся над притихшим лесом. Люди — живые советские люди — корчатся в огне, а я… я впиваюсь зубами в руку, чтобы не закричать от бессилия. Острая боль приводит меня в себя. Довольные зрелищем немцы смеются, и я вдруг понимаю, что еще никогда не слышал ничего страшнее этого смеха…

Затем звучит короткая команда, и вслед ей гремят выстрелы — диверсанты расстреливают пленных. Нелюди! Нелюди… Переворачиваюсь на спину… По небу плывут облака. Ослепительно-белые облака по ярко синему небу. Им нет дела до того, что творится на земле. Они равнодушны ко всему. Ветерок доносит до меня сладковатый запах, и я вдруг понимаю, что это: горелое мясо. Горелое человеческое мясо ! Едва успеваю перевернуться на бок, и меня рвёт — раз, другой, третий…

Наконец Забивалов толкает в плечо:

— Уходим, Саша…

Рассеянно кивнув, я вытираю губы ладонью и встаю. Убедившись, что немцы убрались, мы осторожно перебегаем дорогу, заваленную грудами наших товарищей, с которыми мы еще вчера вечером делили сухари, готовили пищу, разговаривали. Теперь они мертвы, и уже жужжат синие трупные мухи, невесть откуда успевшие взяться…

…Ориентируясь по деревьям, идём на восток. Немцы повсюду, на всех дорогах, в каждой деревне… Так проходит трое суток. На четвёртые, измученные от недосыпа, шатаясь от голода, мы выходим к своим. Услышав окрик часового останавливаемся и без сил валимся прямо на землю. Действительно, наши… Вышли!..